С окончанием спектакля в Севастопольском театре юного зрителя перевоплощение не заканчивается, а со сцены перетекает в фойе. Ведь именно здесь разворачивается работа художественно-бутафорских цехов. Имена этих работников не пишут на афишах, хотя их вклад в работу театра не менее важен. Театру для маленьких и больших — 30 лет С окончанием спектакля в Севастопольском театре юного зрителя перевоплощение не заканчивается, а со сцены перетекает в фойе. Ведь именно здесь разворачивается работа художественно-бутафорских цехов. Имена этих работников не пишут на афишах, хотя их вклад в работу театра не менее важен. Профессия — мечта о будущем Любая постановка начинается с чтения пьесы. Поэтому, когда главный художник СТЮЗ Татьяна Карасева встречается с режиссером, у нее в голове уже есть готовый образ будущего спектакля. — А дальше начинается потрясающий творческий процесс. Можем ссориться о том, чего вообще еще нет. Представьте: мы придумали корабль, до каждого винтика чертежи нарисовали, но еще даже не идет стройка, а мы уже поссорились, помирились, и снова слезы пролили. У нас замечательная профессия — мечта о будущем. После такого эмоционального художественного совета будущую постановку обсуждают на техсовете с представителями всех цехов. После чего начинается работа по поиску необходимых материалов. К примеру, костюм главного героя в спектакле «Инопланетенок», раздвигающийся в три раза, появился в результате длительного мозгового штурма. Ушить проще, чем расширить Рядом со входом в зрительный зал на большом столе художник-модельер театрального костюма Наталья Зайцева, развернув гигантский отрез черного бархата, колдует над женским костюмом для празднования юбилея театра. — Костюм можно придумать какой угодно, но актер должен в нем двигаться, поэтому часто начинаются переделки, — рассказывает Н.Зайцева. — Например, в спектакле «Актер» главному герою надо преображаться в костюм матушки. На эскизе выглядит красиво, мы сшили, а примеряют — неудобно. Переделали, но все равно не то. В конце концов итог получился совершенно другой. Кроме этого, в одном и том же костюме могут играть разные актеры. Хорошо, если тот, кто заменяет, худее, потому что ушить проще, чем что-то вставить или расширить. У театральных модельеров есть и свои секретные приемы. — Если ткань не того цвета, как нам нужна, или белая полоска слишком узкая, то мы берем и застрачиваем через одну эту черную полоску. За счет этого и костюм приобретает объем, — делится Н.Зайцева. Кстати, в ТЮЗ Наталья пришла много лет назад, когда привела своего ребенка сюда на занятия. Соль для разводов В противоположном углу фойе, возле театральной кассы, расположился художественный цех: за гладильной доской — начальник Элеонора Соколова, а за швейной машинкой — портной Марина Самарская. Под горячим утюгом Э.Соколовой волнами опадает на цементный пол фантастически расписанная легкая ткань. Это будущий костюм для готовящейся премьеры «Бамбуковый остров» по мотивам китайских сказок. Девушка рассказывает, что в ее руках — специальная ткань под названием эксельсиор, присланная из Москвы под заказ, и приоткрывает завесу тайны своей профессии. Оказывается, чтобы добиться необычных разводов, перед покраской на ткань нанесли россыпи поваренной соли. Скрытые от глаз Все готовые костюмы хранятся в помещении, полностью скрытом от глаз баннером театра. Раньше здесь располагался гардероб для зрителей, но от него пришлось отказаться, потому что хранить плащи рыцарей и кринолины принцесс больше негде — один из трех главных театров Севастополя находится в здании бывшего кинотеатра «Мир», где есть только фойе и зрительный зал. Часть фойе отгорожена фанерной перегородкой, за которой скрыты от зрителей стеллажи бутафоров с гипсовыми болванками. Художник-бутафор Сергей Галушка в ТЮЗе около десяти лет, но о себе говорить не любит. Его поддерживает худрук Людмила Оршанская: — Сережа делает сложные и кропотливые работы из проволоки, а также красит в огромных объемах ткани. Рояль и орган Проходим в зрительный зал, в перерывах между спектаклями укрытый гигантским покрывалом. Только на сцене — оживленные крики: вешают кулисы и софиты. — Третий рояль! — Второй орган! На мой недоуменный взгляд заведующий постановочной частью Юрий Нидильский объясняет, что когда-то давно в одной части сцены стоял рояль, а в другой — орган. Эти музыкальные инструменты и взяли в качестве условных названий сторон сцены. Прежде чем попасть в театр, Ю.Нидильский много лет работал патологоанатомом, а за кулисы пришел вслед за женой — ведущей актрисой театра Елизаветой Бессокирной, да так и переквалифицировался. О себе говорить тоже не любит, однако его работу настолько ценят, что высказать благодарность есть много желающих. — У него инженерные мозги плюс руки золотые. Таких людей мало, — считает Т.Карасева. — У нас работают четыре режиссера, фантазии которых разрастаются до больших масштабов, но Юрий Михайлович каждый раз находит решение для воплощения всех идей, — добавляет Л.Оршанская. Когда гуляешь по узким пеналам актерских гримерок, карабкаешься по шатким деревянным лестницам осветительских, в голове возникает только сравнение с фронтовыми буднями. Оказывается, что между собой «ТБМовцы» так же называют условия своей работы. — Цехов нет: ни столярного, ни слесарного, ни бутафорского, ни реквизиторского, ни парикмахерского, ни костюмерного, ни пошивочного. Ничего нет, а театр есть. Есть понятие «театр — коллектив», а есть «театр — здание». Вот театр-коллектив есть, — гордо говорит Л.Оршанская.