Георгий Ивановский на фронте и с товарищами (справа) у Вечного огня. Фото автора и из архива семьи Ивановских. Строки часто вспоминаются, когда пишешь о войне - любой во временном промежутке, страшной, тяжёлой, о поражениях и победах, о людях, что там… А вот автора долго не удавалось вспомнить, просто когда-то услышанные стихи, запомнившаяся строчка: поиски в интернете не помогли… Зато давние журналистские блокноты, хранящие память о встречах с добрыми людьми, фронтовиками, подсказали: «Вы знаете, война имеет запах/ На выжженных разрывами полях/ Любой цветок там по-другому пахнет… Тот, кто на фронте не был, не поймёт/ то дорогое жизни ощущенье,/ Когда вдруг весело пичужка запоёт,/ А ты в разрывах бомб ждёшь смертное мгновенье…». И ещё: «Мы права не имеем отойти!/ Приказа нет. И хоть весь белый свет иди на нас - / Назад нам нет пути!». «Над мирной степью знойный ветер веет,/ И лишь в траве пробитый шлем блестит,/ Напоминая о боях прошедших,/ О крови на прикушенных губах,/ О вражьих полчищах,/ Себе здесь смерть нашедших,/ О спящих вечным сном богатырях». Так писать о войне, прочувствованно, остро, может лишь тот, кто в ней был - не на ней, а именно в ней, всем своим существом, погружаясь в борьбу, в атаку, в быт, неимоверными усилиями стремясь к победе. И автор этих строк был в войне. Лейтенант, командир миномётной батареи 168-го полка легендарной 24-й мотострелковой Самаро-Ульяновской, Бердичевской, Железной, ордена Октябрьской революции, трижды Краснознамённой, орденов Суворова и Богдана Хмельницкого (название на конец войны) дивизии, что в составе 3-й Ударной армии вначале сражалась на Калининском фронте, потом в составе 65-й армии обороняла Сталинград. Георгий Ивановский в 90 лет, без позёрства, искренне, показывал нам с фотокором, как легко выжимает десятикилограммовые гантели. Потом мы встретились 9 Мая 2010-го у Вечного огня, тогда там ещё было очень многолюдно и многоцветочно: на пиджаке Георгия Васильевича - Георгиевская (Гвардейская) лента, в то время ещё редкость для полуострова. У меня такая же, и он улыбнулся, заметив это: «Наша Победа!». Запомнилась его улыбка, открытая и немного смущённая - почему-то у всех знакомых фронтовиков - схожие: словно стеснялись они внимания, разговоров о том, что пришлось пережить, а ведь выпало на судьбы немало… И у Георгия Ивановского тоже: подростком пошёл работать, потом Арктика, точнее Заполярье, Мурманск, война, тяжёлое ранение, восстановление страны, заботы о расцвете культуры на полуострове. Люди старшего поколения называют Георгия Васильевича - «Легенда крымской культуры». За 18 лет, что он с 1964-го возглавлял Управление (теперь - Министерство) культуры Крымского облисполкома, на полуострове появились сотни клубов и Дворцов культуры в сёлах, народные музеи, библиотеки; описаны и учтены памятники истории, археологии. Русский театр имени Максима Горького в Симферополе стал академическим и на многие годы получил талантливого режиссёра Анатолия Новикова; построен Украинский (ныне Музыкальный) театр в столице, в Ялте - концертный зал «Юбилейный», где проходили Всесоюзные фестивали и блистали поддержанные руководителем управления Юрий Богатиков и София Ротару. В Феодосии появился музей Александра Грина, а в Коктебеле - Максимилиана Волошина. И Дом художника в Симферополе, что, уже выйдя на пенсию, почти семь лет возглавлял наш герой, проводил десятки выставок. Но это уже в мирное время, спокойное, а до этого… Родился 9 ноября 1919-го в Тверской губернии, в Ржеве, - старший ребёнок у Василия Фёдоровича и Капитолины Петровны, папы не стало, когда мальчику исполнилось 13, потом не стало и младшей сестрёнки, маму, братика и ещё двух сестричек забрала Великая Отечественная… Георгий Васильевич рассказывал о том с болью, сожалел, что не смог никого защитить, как мечтал мальчуганом, держа в руках выстроганную отцом саблю и уверяя маму, что всех спасёт… В 15 лет он встал за слесарный станок - ученик на фабрике имени Клима Ворошилова. Трудолюбивый и усидчивый паренёк, что ещё в школе был «ударником учёбы первой пятилетки», вскоре получил высший, шестой, разряд токаря и уважительное «мастер цеха Георгий Васильевич». А ещё старался не бросить учёбу, благо - вечерние школы есть, и в хоре пел, на альте и на баритоне играл в духовом оркестре; с войны и на всю жизнь потом с гитарой, сочинял и пел, повторяя, что главное, чтобы «сердцем всё звучало, и музыка, и слова». «В духовой оркестр меня друг сманил Виктор Сорокин, брат моей будущей жены Тони, - вспоминал Георгий Васильевич, - а с ещё одним другом, Вячеславом Скрындой, мы отправились «покорять Арктику». Пришло в комитет комсомола фабрики (наш герой его возглавлял. - Ред.) предписание выделить, по призыву легендарного полярника Ивана Папанина, двух ребят на работу в Арктику. Вот себя и выделил сразу - это детская мечта была. Как-то в библиотеке я взял тоненькую книжку, в которой был рассказ о городском мальчике, оказавшемся у поморов, охотившемся с ними на тюленей. Автора не помню, а название да - «Сорока». С тех пор я увлёкся Севером, даже зимой в огороде с младшим братишкой Колей нагребли огромный сугроб, сделали «иглу» - жилище эскимосов, и морозили хлеб, грызли, как «самоеды» - старинное название народа». Правда, льдины тогда покорить не получилось: мы оказались в Мурманске, строили судоремонтный завод и сам город - так что токарю по металлу работы хватало, да ещё и землекопа специальность освоил, каменщика, кстати, тоже Дворец культуры строили». Георгий Васильевич очень гордился тем, что он комсомолец, в Мурманске стал первым секретарём Ленинского райкома ВЛКСМ, в предчувствии войны организовывал военную подготовку молодёжи, а потом вновь на завод - уже ежедневно бомбили город, уже шла Великая Отечественная, а они ремонтировали суда Северного флота. Медаль «За оборону Советского Заполярья» - заслужена трудом, но не мог Георгий Ивановский даже в таких трудных условиях работать, когда его товарищи на фронте. И добился мобилизации. Правда, сначала было Лепельское военное училище в Вологодской области, ускоренный выпуск. И фронт. О нём почти не говорил, ещё одна черта настоящих фронтовиков, - тяжело было во всех смыслах. «Там незаметна грань между живым и мёртвым, / Там смерть стоглазая за каждым ждёт кустом». Сколько боевых товарищей она отняла у него тогда, с болью вспоминал всех, и любимого коня, что не раз вывозил командира, таскал орудия. Офицеру тогда повезло - контужен, тяжело ранен в ночном бою, но жив. Семь месяцев в госпиталях, а потом, с костылём в руке, превозмогая боль, поехал в Киров, где ковала победу в тылу мастер испытательной станции военного завода, его Тоня, Антонина Сорокина, девчонка, которую в детстве дёргал за косичку, а потом защищал - «она младше на два года», девушка, что провожала на Север и писала на фронт. «Любовь всей жизни» - они расписались в 1943-м, отметку о том поставили прямо в лейтенантском удостоверении. Георгий Васильевич и Антонина Николаевна 65 лет вместе, преодолевая всё, любя, две дочери, Светлана и Наташа, внучка Наташа, правнук Максим. Как горевал тогда наш собеседник, рассказывая, что любимая всего два месяца не дожила до его девяностолетия. Он ушёл к ней в 2013-м… «А знаете, мы с Тоней после свадьбы в «путешествие» отправились, - улыбался Георгий Васильевич. - Из Мурманска пришёл вызов, и поехали, с маленьким чемоданчиком, чайником и гитарой. Вместе. И в Крым в 1946-м потом тоже путешествовали, меня сюда перевели первым секретарём обкома комсомола. Возрождали полуостров с ребятами». И первый орден Трудового Красного Знамени (потом будет ещё один) добавился к боевым ордену Отечественной войны, медалям «За оборону Советского Заполярья», «За оборону Сталинграда». В его жизни были и опала, и предательство, и вновь Мурманск, Мончегорск и снова Крым, и дружба, уважение, труд, любовь… Он сумел остаться человеком, пройдя все испытания, не сдавался, помня, что «не имеем права отойти»…