Мемориал в «Картофельном городке». Фото Анны Кадниковой. История не совсем вписывается в название рубрики - «Крым. Освобождение» - началась до Крымской весны 1944-го. Связана с периодом оккупации, с фашистским концлагерем «Картофельный городок», на территории которого, наконец, появился мемориал. Но люди, что в жутких условиях находились в пересыльном концлагере, именуемом фашистами Дулаг 241, из тех, кто приближал освобождение. Земляки, советские, граждане страны-победителя в нашей Великой Отечественной, для мира - Второй мировой. И освобождение полуострова началось их усилиями - задолго до принятия Ставкой Верховного главнокоман­дования во главе с Иосифом Сталиным решения о Крымской наступательной операции. Благодаря постоянной читательнице Валентине Фоминичне Богдановой, узнали о событии первых дней оккупации, связанном с «Картофельным городком». Первые бои Великая Отечественная началась с налёта фашистских бомбардировщиков на Севастополь, в 3 часа 13 минут, 22 июня 1941-го. Налёт береговые зенитчики и корабельная артиллерия Черноморского флота отразили за несколько минут, но ещё необъявленная война начала кровавый отсчёт - 22 жителя, взрослые, дети с улицы Подгорной и 25 моряков буксира СП-12. Слова наркома Вяче­слава Молотова: «Германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы и подвергли бомбёжке наши города…». И вера - «Победа будет за нами!» Полуостров проводил на фронты тысячи сынов и дочерей. Тысячи отправил с предприятиями в эвакуацию, чтобы в глубине страны трудились во имя Победы. И здесь тысячи остались, верить, бороться, и жители других регионов Союза здесь оказались, став крымчанами, - кому-то выпало защищать, освобождать, кто-то, увы, навеки остался… А 12 сентября 1941-го бои на подступах к Крыму. Там превосходящим силам фашис­тов противостояли воины 51-й Отдельной армии Фёдора Кузнецова - четыре дивизии народного ополчения, 106-я, 156-я, 271-я и 276-я стрелковые и 40-я, 42-я и 48-я кавалерийские. 156-я, Александра Данилина, и 276-я, Николая Ульянова, при поддержке Азовской флотилии Александра Александрова сорвали попытки с ходу прорваться. Первыми в тот день в бой на дороге Чаплынка - Армянск вступило боевое охранение 417-го полка 156-й. «Двенадцать дней (с 12 по 24 сентября) в Армянске, на Перекопском валу и в «Червонном чабане» всё содрогалось под бомбёжками и артиллерийским огнём противника», - вспоминал замкомандующего (позднее командующий) 51-й армией Павел Батов. Враг по численности и вооружению был сильнее: 26 сентября прорвался через Перекопский вал, 20 октября - через Ишуньские позиции. В памяти полуострова бои 9-го стрелкового корпуса Ивана Дашичева, 51-й, Фёдора Кузнецова, Павла Батова, Владимира Львова, 44-й, Алексея Первушина, Степана Черняка, 47-й, Константина Колганова, Приморской, Ивана Петрова, армий; Керченской военно-морской базы Петра Васюнина, Александра Фролова; Черноморского флота Филиппа Октябрьского; Азовской военной флотилии Александра Александрова; объединённых войск Гордея Левченко, Крымского фронта Дмитрия Козлова, фронтовой авиации Евгения Николаенко, 4-й воздушной, Константина Вершинина и Николая Науменко, 5-й воздушной, Сергея Горюнова, армий, пехоты, моряков, танкистов, лётчиков… И подвиги партизан, подпольщиков, штабы ополчения Алексея Мокроусова, Серафима Мартынова, Ивана Сметанина, Михаила Лобова, Георгия Северского, Рефата Мустафаева, Ивана Генова, Николая Лугового, Ивана Козлова, Владимира Булатова… В памяти Керченско-Феодосийский, Евпаторийский, Судакский, Коктебельский десанты, трагедии Крымского фронта на Керченском полуострове, Херсонесского побережья, мыса Фиолент, Инкермана, всего Севастополя, державшегося 250 дней. Кому-то из защитников удалось влиться в ряды народных мстителей, кто-то остался навечно в бою, кого-то, раненных, контуженных, фашисты пленили. И гнали пленных (совсем обессиленных расстреливали по дороге) в Симферополь. Может, спаслись? В городе, на территории базы Горплодовощекомбината (на улице имени погибшей в Гражданскую войну подпольщицы Евгении Жигалиной), гитлеровцы устроили пересыльный концлагерь. Вначале только для военнопленных, потом сгоняли и гражданских, перед отправкой на работы в Германию. Узники, их за всё время около 145 тысяч, находились либо в холодных подвалах, либо просто под открытым небом, из еды - раз в сутки баланда, воды - глоток… Более полусотни ежедневно уходили в вечность, всего - более 6 тысяч погибших: кого-то сжигали неподалёку, кого-то вывозили в балки, несколько тысяч захоронены у стены на Староармянском кладбище, на улице Старозенитной… Но так хочется верить, что хоть кто-то из оказавшихся в концлагере в самом начале, смог спастись, влиться в ряды народных мстителей, все годы оккупации наводивших страх на фашистов… И хоть кто-то из тех, первых, смог, сражаясь, дожить до Победы. Хочет верить в это и Валентина Фоминична, тогда 12-летняя девочка. - Фашисты вошли в Симферополь в ночь на 2 ноября, - вспоминает женщина, - а на следующий день прошёл слух, что в «Картофельном городке» - так называли овощехранилище, неподалёку от вокзала - находятся наши солдаты, попавшие в плен. Многие решили, что надо отнести им немного еды. Моя бабушка Матрёна Николаевна Богданова нарыла на огороде картошки, сварила в мундирах, сложила в высокий бидон, а в другой такой же положила солёную крымскую хамсу - скудные запасы, ведь иного не было, многие предприятия эвакуировались, базар и магазины не работали. Сказала мне, хоть это, внучка, отнеси защитникам нашим, ты большая уже, справишься. Трамваи, конечно, не ходили, взяв холщовую сумку с бидонами, пошла к «Картофельному городку». Знала, где он находится, так как мама Мария Александровна Меньшикова работала на консервном заводе имени Сергея Кирова (предприятие и соседний завод «Трудовой Октябрь» в это время были на пути в эвакуацию, в Казахстан), иногда сотрудников посылали «на прорыв», помочь в сортировке овощей. Подойдя к базе, увидела насыпь, на которой стояло много людей, тоже принёсших еду, но подойти боялись, молча плакали. А из-за забора выглядывали головы солдат, вдоль стены на ремнях и верёвках спущены котелки, коробки. Ходивший вокруг часовой с автоматом не обращал внимания (тогда фашисты ещё не так сильно охраняли новосозданный концлагерь. - Ред.). Через некоторое время слева от насыпи появилась новая группа конвоируемых военнопленных, часовой отвлёкся, а я в это время сбежала к забору и стала раскладывать картошку и хамсу в висящие котелки и коробки. Потом стала пробираться обратно, к Ленинскому парку (сквер имени Владимира Ленина. - Ред.), но нащупала на дне сумки две коробки с папиросами, оказывается бабушка и их положила, чтобы раздать нашим солдатикам. Читательница вспоминает, что возвращаться на насыпь не хотелось, но папиросы отдать надо обязательно, ведь они многим тоже нужны, стала искать возможность, как перекинуть. И наткнулась на две несмыкаю­щиеся стены, одна из которых - здание овощебазы, другая соседнего дома, а между ними гора мусора, даже и непонятно - есть проход или нет, - фашисты с уборкой ещё не заморачивались, даже колючую проволоку вдоль пока не натянули. - Долго мусор разгребала, никто даже не замечал, а потом протиснулась на территорию, прямо к военнопленным, - продолжает Валентина Фоминична. - Они удивились: «Как ты сюда попала, девочка?». Я перепугалась, голос пропал - только рукой показываю на мусор в проёме. Пленные и бросились туда, на улицу, а я стою, растерянная, вдруг один крикнул: «Разойдись! Выпус­тить девочку!». Меня пропус­тили, а потом вновь к побегу, только поворачивали они, не знавшие город, в сторону цент­ра, я закричала, что там их просто перестреляют. Тогда тот же человек, наверное, офицер, что приказал выпустить меня, остановил всех, показала, куда надо бежать, к речке Славянке, в сторону Севастополя, может, там есть ещё не занятые фашистами деревни, да и в горы оттуда легче пробраться. Тот военный поблагодарил меня и сказал, чтобы быстрее убегала, а то скоро обнаружат и начнётся обстрел, облава. Я побежала, но стрельбы так и не слышала, ничего о том не знаю, может, смогли мои невольные старшие товарищи спастись. А те люди, что стояли на бугре, наверное, так и стояли, опасаясь подойти, а может, всё же смогли еду пленным передать - не знаю. В силу возраста просто недооценила опасность, не поняла, чем мне грозила такая дерзость… Но хоть как-то, может быть, помогла нашим защитникам. Очень хочу верить, что кто-то из них смог выжить тогда… Как хочется верить, что мужество, пусть даже неосознанная, детская решительность маленькой Вали помогли тогда кому-то спастись. Здоровья вам, Валентина Фоминична, и спасибо. И вашим родным, Матрёне Николаевне, Марии Александровне, папе вашему - спасибо и светлая память. Какое всё-таки счастье, что после трудных лет войны наступила Победа. Не забываем, земляки!