Герман Гонтаренко, начальник политотдела, 1924 год, и с комполка Петром Грудачёвым, встреча через 40 лет после боёв. Фото из архива читателей. Он прошёл через многое, три войны - Первая мировая в самом конце, Гражданская, Великая Отечественная - и ни разу не изменял однажды выбранному пути - большевистскому, вступив в партию сто лет назад, в 1923-м в грузинском старинном селении Красные (ранее Царские) колодцы. Там, в Грузии, он, выпускник Бакинской кавалерийской школы, комвзвода отдельного кавалерийского эскадрона 2-й дивизии имени Александра Степиня (легендарного комдива Гражданской), сражался в горах с крупной бандой белогвардейцев, а до того они чуть не расстреляли парня на Сумщине и сам чуть не погиб в водах ледяного Сиваша, освобождая полуостров. Воспоминания отца, Германа Гонтаренко, о становлении Советской Родины, о жестоких боях совсем молодого тогда, 1901 года рождения, красногвардейца бережно хранит наша давняя читательница учитель Тамара Мальцева. В Красную гвардию Герман вступил в 16 лет, добровольцем, тогда ещё шла Первая мировая, но после Октябрьской революции имперской армии не стало, а германские и австрийские войска напирали, на Украину шли для оккупации, и колесил наш герой на бронепоезде «Гром», сражаясь с интервентами. Потом был Брестский мир, из Первой мировой Россия вроде бы вышла, но оккупанты территорию освобождать не торопились, да и Белая гвардия подтянула силы - Гражданская война началась. - Отец оказался в нынешней Белгородской области, в городе Короча, где сформировался 406-й советский Корочанский полк, - рассказывает Тамара Германовна. - Сожалел, что имя командира того времени позабыл, лишь фамилия Кисель, а ещё помнил нескольких комбатов Склярова, Орлова, Молчанова, одного из пяти братьев, служивших в полку Гришина из второй роты, да комиссара Александра Смирнова. Бои были жестокие, то наступали, то оборонялись, потом полк передали в дивизию легендарного Николая Щорса. О нём отец с теплотой вспоминал, много раз видел, как и последующего комдива Ивана Федько, под командованием которого шёл на освобождение Крыма в ноябре 1920-го. С Николаем Щорсом они освобождали от белогвардейцев да и просто разбойников, решивших под шумок войны грабить, Киевскую губернию, потом Кременчугскую, Полтавскую… Потери большие несли, с предательством и изменой довелось сталкиваться, когда нарочно призывали отдельные военные чиновники отступать, мол, «так нужно», и оказался их полк на Сумщине в торфяных ямах, да без боеприпасов. Окружение под Малым Самобором Конотопского уезда, смогли согнать белогвардейцы остатки группы, в которой воевал Герман Гонтаренко, во двор местного крестьянина Фёдора Назаренко, измывались над красными, как могли. Много лет спустя тот крестьянин, Фёдор Кузьмич, рассказывал Герману Сергеевичу, что видел в окно, как в их группе предатель оказался, рассказал белым, кого пострелять надо. «Первых 12 человек расстреляли в полночь на кладбище, - вспоминал в письме в редакцию газеты «Известия» Герман Гонтаренко. - Часа в два ночи и нас, семерых, туда повели, в одних кальсонах были мы, раздетые, избитые - силы-то неравны оказались, да и боеприпасов у нас никаких…. Но на счастье наше подоспели партизаны, навсегда несколько имён запомнил, Иван Григорьевич Оселедец, Ефим Осипович Бачан, Николай Петрович Горлач, перестреляли нашу охрану, освободили. И шли мы в темноте больше 20 вёрст до самого Конотопа, где помогли нам местные железнодорожники с одеждой, едой». Летом 1920-го Герман Гонтаренко опять оказался в своём 406-м Корочанском полку, вспоминал, что командовал им уже «матрос с легендарной «Авроры» Пётр Александрович Грудачёв». Вспоминал читатель, как раненный в одном из жестоких боёв на Херсонщине командир, «забыв о перевязке, в окровавленной гимнастёрке с наганом в руке вскочил на коня и бросился останавливать своих бойцов, вдруг дрогнувших при виде трёх вражеских танков. Остановил, развернулись бойцы, контратаковали, тогда уже враг не выдержал, отступил, «освободили мы тогда Большой Токмак и танки те трофеями взяли». И лично не раз отличался в боях Герман Сергеевич, 18-летний боец Красной Армии, под Большим Токмаком в разведке со своим отделением уничтожил конную разведку врага; под Ореховым ночью в проливной дождь довелось разведчику по шею в воде переходить речку Конка, чтобы добыть нужные сведения и двух пленных вражеских офицеров привести в свой штаб, «языков» захватили. Заслужил наш читатель благодарность «перед строем» от командира полка Петра Грудачёва и командира дивизии Ивана Федько. А дальше был путь на Крым - рассказывая о том, дочь героя Гражданской войны, словно сама проходит тем ледяным сивашским путём. - Ноябрь 1920-го, бескрайняя ледяная топь Сиваша. Но героям Гражданской войны из Красной Армии, в том числе и моему будущему отцу, тогда 19-летнему красноармейцу Герману Гонтаренко, нужно взять последний оплот врага - Перекоп, очистить Крым, - рассказывает читательница. - 6 ноября 1920-го у села Строгановка Герман слушал командарма Михаила Васильевича Фрунзе и без колебаний вступил в штурмовой отряд, около трёхсот человек, один из шести, что ночью от Владимировки до Ивановки должны были войти в тыл врага со стороны Сиваша. Отряд отца вёл местный проводник Иван Иванович Оленчук. За проводником шли комиссар полка Петров, помощник комполка Карпов (увы, имена не знаем) и начальник политотдела Александра Янышева. Увидев в начале колонны хрупкую молодую женщину, Герман понял, что трусить не имеет права. В 10 вечера, 7 ноября, начался переход на 11 километров, под пронизывающим ледяным ветром, в мороз до 15 градусов - не по-южному ранняя зима пришла тогда в Крым. Густой туман накрыл. - Вначале у берега дно было твёрдым, вспоминал отец, потом начало расползаться под ногами, - продолжает Тамара Мальцева. - Герман чувствовал, как с каждым шагом в его ботинках становилось всё больше леденящей жижи, а по спине, несмотря на мороз, стекали капли пота. Идти было трудно, нередко попадались ямы. Слышался всплеск и лошадиный храп. Люди же не издавали при этом ни звука, ни стона, ни зова о помощи. Герман помнил слова Александры Александровны Янышевой: «Даже умирать будем молча», и шёл, стиснув зубы. Потом были двое суток ожесточённых боёв, около половины четвёртого утра, 9 ноября, Михаилу Васильевичу Фрунзе доложили: «Перекоп взят, наступаем на Армянский Базар». Боец Герман Гонтаренко лишь после узнал, что у врага на километр фронта было 100 пулемётов, 45 орудий и по две тысячи штыков. Но смогли победить, как сам говорил: «Победили, потому что никто, ни один человек из наших частей не сомневался в победе!»… Потом в судьбе Германа Гонтаренко были иные бои, служба в ОГПУ, новая война, Великая Отечественная, ранения, Победа - в которой вновь «никто из сражающихся не сомневался». Совсем юным он выбрал свой путь, честно пройдя им по жизни.