Братья Валентин (слева) и Михаил Соловьёвы, до войны. В «Бессмертном батальоне «Красного Крыма» - «Крымской правды» у Михаила Соловьёва указано отчество Николаевич - не могли разобрать букву на снимке, а уточнить не у кого. А он, оказывается, Иванович. Сибиряк, добрейший человек и очень талантливый журналист. Об этом рассказала родная племянница Зоя Соловьёва из Белогорска, переслала и воспоминания Марии Архаровой. Она тоже из «Красного Крыма», в войну - из газеты 51-й армии «Сын Отечества», костяк которой составляли «краснокрымовцы». К стыду, ни о Марии Фёдоровне, ни о других коллегах, упомянутых в воспоминаниях, не знали. Они, увы, не значатся на фотостенде нашего «Бессмертного батальона», но теперь в его списке - для будущих поколений, в памяти газеты - всегда. Михаил Соловьёв погиб в конце сентября 1942-го у села Садовое Сталинградской области (ныне в Калмыкии). Годом раньше, в Крыму, на Перекопе, погиб его младший брат Валентин, отец читательницы. Алтайские парни Братья родились в Бар­науле, на Алтае, Михаил в 1907-м, Валентин в 1912-м. После Гражданской войны семья перебралась в Крым. - Ещё была сестра Зоя, в честь которой папа назвал меня, - рассказывает Зоя Валентиновна. - Не знаю даже года её рождения, предполагаю, что была вторым ребёнком. Но умерла ещё до моего появления. У неё сын был Владимир, дядя Миша его усыновил, а когда ушёл на фронт, парень воспитывался у дедушки Ивана в Симферополе. (Владимир пошёл по стопам приёмного отца, работал уже в «Крымской правде», часто подписываясь В. Михайлов. Увы, о его судьбе тоже неизвестно. - Ред.). Дедушка Иван Георгиевич был машинистом паровоза, из-за нелёгкой работы ослеп, но всё равно сам себя обслуживал, ориентировался вокруг. Он 95 лет прожил. А вот о бабушке по папиной линии, увы, тоже ничего не знаю, даже имени - она рано умерла, до моего рождения. А потом я не хотела никого тревожить расспросами-воспоминаниями. Теперь - жалею. Не бойтесь спрашивать о своих предках, это нужно знать. О папе, Валентине Ивановиче, дочь знает, что в 1932-м он поступил в Симферопольский педагогический институт имени Михаила Фрунзе, на физико-математический факультет. Окончил в 1936-м и получил назначение в Севастопольское зенитно-артиллерийское училище, старшим преподавателем математики. Работал до августа 1941-го. Потом курсанты стали бойцами зенитных батарей, прикрывавших небо над Севастополем, в октябре училище эвакуировано в Уфу. Валентин Соловьёв, вольнонаёмный, уволившись в конце лета 1941-го, получил направление на работу учителем физики в школу Карасубазара (Белогорска), куда перебралась его жена Наталья и дочки - 4-летняя Зоя и 2-летняя Галя. В Карасубазаре жила мама Натальи - Феодосия Ивановна и сёстры Софья и Александра Огрызковы, отец Сергей Александрович умер до войны. - Но на работу папа даже не оформлялся, сразу ушёл на фронт, - продолжает читательница. - Хорошо помню тот день, 24 августа. Жара и слёзы. Наши защитники построились в колонну по четыре и пешком ушли в сторону Симферополя, а это более 40 километров, там формировалась 51-я армия. Многие, в том числе и мой папа, ушли в вечность! Как же я любила его, люблю! Как ждала всю войну. Но с фронта мы не получили ни одного письма. Потом маме на все запросы приходили отписки - пропал без вести. Возможно, одно письмо всё-таки было, но девочка не помнит. В электронной базе Центрального архива Министерства обороны о Валентине Ивановиче мы нашли упоминание в списке безвозвратных потерь по Белогорскому райвоенкомату, датированном июлем 1946-го. «Красноармеец, стрелок, коммунист, компрометирующих данных нет, адрес жены - улица Максима Горького, 3. Данных, когда выбыл из части и где похоронен, - нет». Числится пропавшим без вести на апрель 1944-го - эта дата обычно указывается по времени начала розыска родными. У них узнавали и информацию о письмах. В этой графе у Валентина Соловьёва значится: «было письмо 24 сентября 1941-го». В тех условиях оно могло идти с Перекопа несколько недель - бои там начались 12 сентября. Через много лет после Победы дед Иван сказал невестке Наталье, что однажды застал старшего Михаила плачущим. Тот рассказал, что «Вани больше нет, погиб на Перекопе». Но просил не говорить о том его жене, чтобы «ей легче было пережить войну». Как берегли они друг друга, родные люди. Умом Наталья Сергеевна деверя понимала - сама скрывала от мамы Феодосии Ивановны гибель старшей сестры Сони, а вот сердцем… Тяжело было от потери любимого. И подробности узнать не у кого - Михаил погиб через год. - Мне помнится, дедушка говорил, что папа погиб сразу - прямое попадание бомбы или снаряда. Кто-то потом рассказал об этом дяде, а может и сам видел, ведь он, журналист, часто бывал там на передовой. Он стал военным корреспондентов в газете «Сын Отечества» 51-й армии. Военкор «Сынка» В Госархиве Крыма как-то показали фотографии некоторых наших коллег, на одном снимке фронтовой фотокорреспондент Леонид Исаакович Яблонский и Михаил Иванович Соловьёв, так значится на обратной стороне. То ли рукой самого Леонида Исааковича, то ли рукой его сына Марка, тоже фотокорреспондента газеты, увы, ушедшего из жизни, приписано, что Михаил Соловьёв «погиб на фронте». На петлицах у обоих по три кубаря - старшие лейтенанты. В Книге памяти Республики Крым значится, что был политруком, погиб 19 сентября 1942-го, похоронен на южной окраине Сталинграда (Волгограда). Больше, увы, данных найти не удалось, в том числе и в базе военного архива. Можем только предположить, что, как и большинство наших коллег из «Сына Отечества», военкор мог бы быть награждён медалью «За оборону Сталинграда». Но погиб раньше, а посмертно ею не награждали. - Дядя Миша в «Красный Крым» пришёл в 1932-м, - продолжает читательница. - В книге «В редакцию не вернулись» Мария Архарова пишет о нём как «о талантливом журналисте, человеке большой души и чистого сердца, коммунисте всего себя отдававшего любимому делу». Работал в сельхоз­отделе газеты и никогда не отказывал в помощи коллегам. «Никогда не забуду, - писала Мария Архарова, - как он первым тепло поздравил меня с удачно написанной зарисовкой. По-доброму шутил, умел придать веры в свои силы. Его любовь к людям, умение отыскать хорошее в человеке. Он способен был переползать из окопа в окоп под обстрелом в поисках нужных для газеты фронтовых эпизодов. Мишу Соловьёва знали и любили в окопах. Не раз приходившие в редакцию бойцы-разведчики или танкисты спрашивали военного корреспондента Соловьёва: какими радостными были те встречи! А с какой радостью, теплом в глазах, он рассказал как-то, что газету бойцы любовно прозвали «Сынок». Михаил Соловьёв с 51-й армией участвовал в Керченско-Феодосийском десанте. Коллега вспоминала, как рассказывал бойцам о звёздах в ночном небосклоне, когда подходили на сейнере к Керченскому полуострову. И говорил: «Война не обходится без жертв, но мы воюем не для того, чтобы умирать. Наша страна, наш народ не в первый раз отражают захватчиков. Победим мы и на этот раз». Не сомневался в этом в декабре 1941-го. Он учил коллег стрелять и метать гранаты, первым взялся за лопату, чтобы отрыть щели у сараев, где располагалась редакция, вместе со всеми стрелял по фашистским самолётам, когда враг начал весеннее наступление. «Там, на передовой, прежде всего, заботился о других». Так было и в Сталинграде, за который сражалась 51-я армия и редакция «Сына Отечества». Под ежедневными и еженощными обстрелами и бомбёжками. Когда было совсем голодно, с друзьями, мальчишками-волгарями, сделал удочки и ловил рыбу в Волге. Если не мешали фашисты, улов у военкора всегда был богатым. А ещё очень любил петь: «Как по Волге-реке, с Нижня-Новгорода, снаряжён стружок, как стрела летит…». И мечтал «дожить до великого дня наступлении. Своими глазами увидеть, как погоним мы с Волги эту фашистскую нечисть». Не дожил. Погиб у села и станции Садовое, куда ушёл накануне за очередными вестями с передовой. Против небольшого подразделения, оборонявшего участочек, фашисты бросили почти сотню танков. Как погиб наш корреспондент - точно неизвестно, но без сомнения, тогда он сменил «оружие журналиста», карандаш и блокнот, на настоящее боевое. Как и младший брат Валентин, как сестра его жены Софья, как миллионы других, Михаил Соловьёв погиб за Победу, в которой не сомневался, за Родину, которую очень любил. Леонид Яблонский (слева) и Михаил Соловьёв, коллеги-фронтовики, 1942 год.