Все, кто в многочисленных войнах, трагедиях жертвами пали - уже мученики, жизнями собственными заплатившие за будущее. Но особенно страшно и тяжко, когда не в бою, с оружием в руках, а когда лишь ненавистным взглядом, бессильно, стремишься испепелить врага; когда закрываешь собой ребёнка, понимая, что он всё равно будет следующим, за тобой; когда до последнего ещё надеешься… Крымские мученики - они враз, массово, стали появляться на пятый месяц Великой Отечественной, здесь, на родном полуострове. Уже испытывала война Крым, как и весь Советский Союз: бомбёжки, самая первая 22 июня - в Севастополе; горечь похоронок и извещений «без вести»; мужество боёв, у нас - с 12 сентября, на подступах к Перекопскому перешейку. Потом, в конце осени 1941-го, началась оккупация, лишь Севастополь оставался советским, отчаянно сражаясь, да тропы партизанские в горах и лесах. Вначале кто-то из местных, не тех, конечно, кто, вмиг предав всё, на поклон, в услужение к врагу пошли, а из нормальных, честных, ещё надеялся, что культура европейской Германии, где были величайшие поэты и композиторы, превысит зверства фашизма, не даст им развиться в полную силу. Вначале надеялись, но с каждым мгновением осознавали - зря. Мучеников всё больше становилось.

«Новый порядок»

Наша газета, тогда «Красный Крым» Евгения Степанова и Абрама Райчука, в последний день октября 1941-го, когда враги уже намеревались вступать в Симферополь, перебралась в сражающийся Севастополь, до апреля 1942-го там воевала вместе с защитниками. И, по возможности, старалась рассказывать и о том, что происходит на уже оккупированной (верили - временно!) территории полуострова. Какие-то заметки украдкой передавали подпольщики и партизаны или простые жители, чудом сумевшие вырваться из оккупации; что-то узнавал наш бесстрашный фронтовой корреспондент Михаил Муцит (погибнет при обороне Севастополя), собственными тайными путями пробираясь в занятые врагом населённые пункты. И появлялись статьи в газете, что мыслями своими, криком людским, всё больше усиливали стремления воинов, защитников, сражаться с врагом, мстить ему за поруганный Крым, за исковерканные жизни, за мучеников.

Вот номер за начало ноября, рассказ В. Ефремова. Очевидно, всё же председателя Севастопольского горисполкома Василия Ефремова, но хочется думать, что, может, и железнодорожника Виктора Ефремова, будущего руководителя подпольной группы в Симферополе, увы, погибшего. «Зверства немцев в Крыму. Фашистский «новый порядок» в Евпатории». Этот приморский город был оккупирован раньше Симферополя, 31 октября 1941-го. «Едва только коснулся фашистский сапог улиц Евпатории, как началось установление «новых порядков». В городе было учреждено фашистское полицейское управление, на стенах домов развешаны распоряжения, приказывающие под угрозой расстрела в 24 часа сдать в полицейское управление перчатки, носки, шапки, тёплое бельё и одежду, швейные машины и другое ценное имущество. Населению было приказано сдать все запасы хлеба и другого продовольствия». Перед тем как покинуть город, командование красноармейских частей выдало горожанам по пуду хлеба (более 16 килограммов) из магазинов и складов - чтобы хоть как-то продержались люди первое время. Фашисты с помощью предателей выявили всех этих людей и расстреляли. Первые мученики города. «Полицейское управление Евпатории взяло на учёт всех учащихся средних школ для привлечения их к трудовой повинности. На девушек, проживающих в городе, заведён альбом фотокарточек, для отбора в публичные дома. В городе жизнь замерла, торговля не разрешается. Позже 18 часов на улице показываться запрещено. Население голодает. Всё население ежедневно привлекается к различным работам. Работа не оплачивается. Прибывший недавно в Евпаторию карательный фашистский отряд приказал всем евреям срочно приготовиться к переселению из города. Всех их согнали в один из домов на окраине города. Ночью фашисты вывезли евреев из этого дома, расстреливали и закапывали в ров. Всего было расстреляно свыше тысячи евреев, среди расстрелянных много женщин и детей».

Для крымских евреев, крымчаков, цыган это было лишь начало, потом, с декабря будут тысячи в различных противотанковых рвах полуострова, что люди осенью копали для защиты, - в одном только на Феодосийском шоссе тысячи, среди них и семья нашего коллеги Эммануила Грабовецкого… На 10-м километре шоссе Симферополь - Феодосия очень много казнённых симферопольцев. О них в своём дневнике 21 ноября 1941-го сделал запись Хрисанф Гаврилович Лашкевич. «Хочу написать о евреях. Немецкие приказы сразу отделили евреев от другого населения: они не должны занимать ответственных должностей, подлежат посылке на физичес­кие работы, обязаны носить на груди большую звезду. <> Немцами избит какой-то 82-летний еврей-бухгалтер за то, что в своём дворе вышел вечером без положенной звезды отпирать калитку стучавшим немцам. <> Произведён учёт всех евреев Симферополя, оказалось евреев от 14 лет - 12 тысяч человек (малышей и не записывали, просто убивали. - Ред.). Евреям велено доставить для немцев шесть тысяч одеял, затем это количество по следующему приказу возросло до 12 тысяч. То и дело появляются приказы о доставке скатертей, полотенец, ковров, тарелок и тому подобного тысячами штук». Это всё потом пошло в пользу гитлеровцев, не гнушавшихся ничем, а людей просто истребили в начале декабря, как спустя несколько недель уничтожили и всех собак, кошек в городе. Мученики крымские.

Сотню - за одного

О происходящем в первый месяц оккупации Симферополя, со 2 ноября 1941-го, сохранились и записи Хрисанфа Лашкевича, и статья в «Красном Крыму» Михаила Муцита - «По ту сторону фронта. Что происходит во временно захваченном фашистами Симферополе». Автор дневника записал, как в центре фашисты расстреляли мальчишек, вышедших с отцовскими охотничьими ружьями против танков (так на окраине погиб в первую ночь оккупации и пожилой Пётр, Георгиевский кавалер в Первой мировой), а потом устроили показательную казнь для полусотни жителей Петровской балки за то, что один из патриотов взорвал фашистский обоз, и виселицы в городе установили, что не пустовали уже. А наш коллега писал, что до вхождения в город фашисты «предприняли варварскую бомбардировку беззащитного населения, а затем заселили во многие кварталы своих автоматчиков, переодетых в гражданское. Засев на чердаках домов, фашистские головорезы в течение двух суток «устрашали» население, поливая ливнем огня проходивших по улицам стариков, детей, женщин». И тот же комендантский час, когда на улицах можно было находиться лишь с 6 до 18 часов, и массовые грабежи, казни.

«Образовалась городская управа во главе с Каневским - городским головой (вначале фашисты предлагали пост городского головы актёру театра, заслуженному артисту РСФСР Анатолию Добкевичу. Он отказался. Это стоило ему жизни. - Ред.). <> Четыре тысячи человек наших несчастных пленных немцы заперли на химзаводе, не дав им на ночь света. Пленные не могли лечь на пол, который был весь мокрый, и вот, чтобы определить, что это за жидкость разлита на полу, один пленный зажёг спичку. Жидкость оказалась разлившейся нефтью, нефть вспыхнула. По другой версии, в помещении находились баллоны с серной кислотой: один баллон свалили, и он разбился», - писал Хрисанф Лашкевич. «Фашисты издали приказ, что за каждого убитого немца будет расстреляно сто русских. Приказом предлагалось населению донести властям обо всех минированных зданиях. Но ни массовые расстрелы, ни угрозы не дали желаемых результатов», - писал Михаил Муцит, рассказав, что приказ появился, после того как в «середине ноября группа отважных патриотов взорвала одно из крупных зданий города. Десятки находившихся там фашистов были уничтожены». Подпольщики боролись за родной Крым - группами и в одиночку, но ценой жизней. «Мстя за обесчещенных и убитых, домохозяйка М. 29 ноября убила на Фонтанной улице (ныне Сергеева-Ценского) немецкого постояльца. Фашистские бандиты не замедлили учинить дикую расправу над населением. Каратели вывели всех проживавших в ближайших домах стариков, детей, женщин и расстреляли их на том месте, где был уничтожен гитлеровец». И такие расстрелы были везде, к примеру, в те же дни газета писала, что «В Алуш-те (оккупирована 4 ноября 1941-го) фашисты расстреляли сорок стариков, детей и женщин». Крымские мученики.

Но полуостров, страна не сдавались. Борьба продолжалась, до освобождения, до победы. Помним!