Ничего не было. Ни ударов палками и ногами, ни звереющих от ощущения безнаказанности и власти людей с закрытыми «балаклавами» и медицинскими масками лицами. Не было избитых, убитых, шоссе, усыпанного осколками стекла, криков: «Собирай, всё — в карман себе!», изрезанных рук, пылающих автобусов. Так теперь реагируют в соседней Украине на слова о событиях под Корсунем-Шевченковским, что в Черкасской области.
Оказывается, людям, которые сами же выкладывали видео со сценами унижения и избиения бывших своих сограждан, хватило нескольких лет, чтобы перейти от трусливого отмалчивания к агрессивному отрицанию. 20 февраля 2014 года автобусы с крымчанами и севастопольцами, возвращавшимися из Киева, с Антимайдана, попали в засаду, организованную «Правым сектором» (запрещённая в РФ экстремистская организация — ред.). О том, как это было, вспомнили севастопольцы, участники тех событий.
Последние дни
Елена Данильченко, бывшая киевлянка, а теперь жительница Севастополя, последние дни Антимайдана вспоминает так, будто всё это было вчера. Мариинский парк между одноимённым президентским дворцом и Верховной Радой превратился в палаточный лагерь, окружённый кольцом бойцов из спецподразделений внутренних войск. Все — не вооружённые. По вечерам приходили гости с Майдана с обещанием, что скоро прибудут «хлопцы» — брататься.
«Помню, как стояла на скамейке и смотрела на устроенное майдановцами факельное шествие — река огня и оранжевых флагов, — рассказывает Елена. — Именно оранжевых, оставшихся где-то на складах после «революции» 2004 года. И — гул голосов, орали так, что было впечатление: осаждают какой-то средневековый город. А 18 февраля они уже близко подошли к нашему лагерю. Пришёл сам Порошенко, предложил вывести женщин. Но мы отказались уйти: понимали, что после этого ничего уже не удержит майдановцев от нападения».
К этому времени все палатки были заняты ранеными: сюда приносили не только пострадавших в стычках антимайдановцев, но и «беркутовцев». Мест уже не было — раненых укладывали на деревянные поддоны, восемь «скорых» стояли где-то за осаждающими, их просто не пропускали. Милицейскому автобусу без опознавательных знаков удалось проехать с другой стороны парка и забрать раненых. В этот день майдановцы пытались прорваться, но получили отпор.
20 февраля выражение «пахло порохом» уже никто не воспринял бы как фигуру речи. Пахло. И порохом, и слезоточивым газом. Осаждающие уже наступали с двух сторон. В лагере обсуждали, как и куда бежать, что нельзя прятаться в здания — там догонят и убьют. Елене удалось выбраться в одной из машин, ехала в… багажнике: внутри места уже не было. Домой добралась с трудом — там её застало известие, что крымчане и севастопольцы уезжают.
Как раз в это время позвонил неизвестный человек: сообщил, что тоже хочет на Антимайдан, куда идти? Елена и сказала: в Мариинский парк. Следующий звонок от него был в начале первого ночи — тут пусто, никого нет. «Я спрашиваю: а ты где? — На ступеньках дворца сижу! Я ему: тикай оттуда, дурак! Вы только представьте: ночь, где-то рядом озверевшая толпа — а он, с монтировкой в руках, сидит… охраняет президентский дворец», — улыбается Елена.
Самая радикальная часть майдановцев уже переступила через заповедь «не убий». Они готовы были убивать и дальше. Нападение на колонну автобусов, увозивших домой крымчан и севастопольцев, не было стихийной акцией — это было похоже больше на пусть и торопливо, но спланированную операцию.
«Уходим группами!»
Справка В 2014 году в результате нападений на колонну из 8 автобусов, в которых возвращались домов крымчане и севастопольцы, 7 человек считались убитыми, 30 — пропавшими без вести. Впоследствии цифры не были уточнены. Предполагается, что часть пропавших до сих пор может находиться на Украине, в условиях несвободы. «Восемь автобусов шли колонной. Я был в последнем, — вспоминает севастополец Владимир Андрусенко. — Первый раз перехватили под Корсунью. Начали закидывать камнями, бутылками с «коктейлем Молотова». Одна ударилось в окно, где я сидел, к счастью, не разбилась. Водитель наш моментально сориентировался, стал разворачивать автобус. Мы вырвались, но километров через пять он остановился: «Ребята, всё равно догонят, надо уходить группами». Нас было человек пятьдесят, поделились по шестеро-семеро…»
Владимиру и его товарищам удалось обойти два блок-поста. Шли в темноте, ориентируясь на звук поезда, решили добираться до станции. Уже потом узнали, что другая группа выбралась к хутору, который они обошли. А те — уставшие и замученные, согласились воспользоваться гостеприимством хозяйки, пригласившей переночевать в баньке. И… закрыла их снаружи, а потом позвонила «хлопцам». Повезло, что в той группе был севастополец — он приказал молчать, не сопротивляться. На очередном блок-посту уже стояли люди со списками, отметили галочками пойманных, загрузили в транспорт, увезли под охраной.
Владимир и его спутники до станции дошли. «Уже через остановку в вагон человек пятьдесят заходят: «Слава Украине!» — и смотрят, кто ответит, а кто — нет, — рассказывает Владимир. — Мы ответили… У них были дубинки, утыканные гвоздями. Что можно сделать с человеком таким орудием, мы уже насмотрелись, когда такие уроды нападали на нас, на бойцов из оцепления. Они спрашивают: «Титушки, москали е?» («титушками», от фамилии спортмена Вадима Титушко, участвовавшего в потасовках со сторонниками Евромайдана, называли представителей Антимайдана — ред.). Мы невозмутимо: «Та нема!» Бабульки, которые сидели на соседних скамейках, решили, что мы едем с Майдана. И всю дорогу кормили нас всякой домашней снедью».
Части антимайдановцев до Крыма удалось добраться поездом. Вроде бы — дома. Живы. Но осознание, откуда вырвались, пришло только после того, как они увидели выстроившиеся на вокзале в Симферополе «скорые».
Получил пулю
Первый раз дорогу автобусу, в котором ехал севастополец Вячеслав Носарев, перегородили в Белой Церкви. «Сначала вроде нормально было: просто не пускали, — вспоминает он. — Заставили выйти из автобусов. Потом начались провокации. Там мост был, с него кидали камни в автобусы, орали, оскорбляли. Мне показалось, что вот-вот дойдёт до избиения, стал потихоньку отходить к автобусу, подтягивать за собой ребят. И получил пулю».
Позже Вячеславу кто-то рассказал, что ему и ещё одному человеку из этого автобуса целились в спину: возможно, из-за камуфляжной формы Носарева посчитали одним из командиров и решили убрать. Попали в ногу.
Когда Вячеслав и ещё один севастополец, Андрей Сидорчук, упали, вокруг оцепенели. Никто не думал, что остановившие автобус люди готовы убивать. Драться, избивать, не пускать — но не стрелять в безоружных. «Я жизнью обязан женщине из Симферополя, она не растерялась, начала на них кричать, заставила занести в автобус, уложить на заднее сиденье, перевязали, — перечисляет Вячеслав. — А уже под Корсунью все наши автобусы остановили снова. Начали проверять: есть ли у кого оружие, ножи — а вокруг как раз и стояла вооружённая толпа. Орали, что мы подосланы сжигать деревни, убивать людей. Старший с того блок-поста нам так и заявил: в соседней деревне подожгли магазин, изнасиловали женщину — сейчас мы за это с вами поквитаемся. Тут ещё один выскочил: мол, только что в другой деревне загорелась библиотека».
Как-то подозрительно вовремя в окрестных селениях случились и поджоги, и нападения.
Нет ничего страшнее «накрученной» толпы. А провокаторы из «правосеков» смогли это сделать, а потом словно «на блюдечке» преподнесли «виновных». С трудом удалось достучаться до старшего: если автобусы стоят здесь, то никто не мог стать поджигателем. «Да многим и не надо было думать, они хотели действовать, сами себя накручивали. Помню, один парень вокруг автобуса с вилами бегал, норовил в окно ткнуть — а стёкла нам уже побили, — говорит Вячеслав. — Вытаскивать людей начали уже из тех автобусов, что были сзади. Они попытались уехать, попросили водителя сдать назад. Кто-то из толпы подбежал и выстрелил в голову водителю, убил сразу. Водителя! Который вообще не при чём, он только перевозчиком был. Все туда бросились, а наши первые два автобуса ушли».
На ближайшей автозаправке остановились — подождать тех, кому удалось сбежать из следующих автобусов. Хорошо был виден дым — их уже подожгли. По одному, по два, стали подтягиваться люди. Тронулись с места с темнотой. Кому-то в Киеве удалось договориться о сопровождении автобусов машиной ГАИ с черкасскими милиционерами — те и сопроводили: довели на очередной блок-пост. Высыпавшие из автобуса люди побежали в разные стороны. Вячеслав доковылял до леса — а там болото: «Егерь какой-то нас нашёл, говорит: вылазьте, не бойтесь, уже не будем бить, вы своё получили!». Ну, не тонуть же. Но одного мы так и не нашли».
Дорога домой оказалась долгой и страшной. Потом, вспоминая об этом, сопоставляя свои наблюдения и впечатления, многие констатировали: повезло. Там кто-то окоротил толпу, тут удалось прорваться, где-то известие, что в автобусе раненые, кого-то отрезвило. А могли и не доехать — к тому времени Украина уже делила собственных граждан на лояльных и тех, кого готова была «убеждать» в светлом будущем силой.
