В отблесках Вечного огня - память и о тех, кто «пропал без вести». Нам никогда, увы, не узнать имя каждого. Наверное, не найти останки всех, не перезахоронить с должными почестями в родной земле, за которую они отдали жизни. 78 лет отделяют их гибель от дня сегодняшнего. Горький, трагический 1942-й. Для страны вообще - Ржевская боль, Харьковский котёл, и для Крыма особенно - падение Крымского фронта, оставление Севастополя. Десятки тысяч погибших за несколько дней на побережье - Керченский, Херсонесский полуострова, Казачья, Камышовая бухты… Потом историки подсчитали, что в мае - начале июля только в плен там попали более 250 тысяч наших солдат, раненных, контуженных, до последнего боровшихся, брошенных высшими командирами, Родиной. Начальник артиллерии 95-й стрелковой дивизии, 41-летний полковник, кавалер ордена Красного Знамени Дмитрий Иванович Пискунов был одним из них. Ему повезло: выжил в фашистском концлагере. А в 1961-м на военно-исторической конференции, глядя в глаза тем, кто бросил в Севастополе, улетев, спасаясь сам, поделился «общим настроением участников обороны, оказавшихся в плену (такое же, без сомнения, было и у тех, кто погиб там, умер от ран на берегу. - Ред.). Оно было такое: нас сдали (!) в плен. Мы бы ещё воевали и дрались. Многие тогда плакали от обиды и горечи, что так бесславно кончились их жизнь, служба в армии». Севастополь Те, кому удалось выжить в плену после Севастополя, с горечью вспоминали слова фашистов, конвоировавших их с Херсонеса: «Вам бы два дня продержаться, приказ у нас был штурмовать два дня, а потом осада, как в Ленинграде». Они бы и могли, как вспоминали, продержаться, были ещё силы, боеприпасы, а потом бы к партизанам прорвались бы, в штольни Инкерманские ушли, как товарищи в Аджимушкае. Но была боль, что командование обороны их оставило, само эвакуировавшись. Была надежда, что их тоже заберут, хотя бы раненых, чтобы потом, подлечившись, вновь сражаться. В этой надежде они собрались на побережье, у Херсонесского аэродрома, на 35-й батарее. В надежде 1 июля 1942-го они вновь отразили там фашистскую атаку, из последних сил, собрав всех, кто мог держать оружие. Верили, что хоть и приказом Ставки решено оставить Севастополь, ночью за ними придут корабли, а потому надо прикрыть эвакуацию. Был уже одесский удачный опыт, когда в октябре 1941-го решено было оставить тот город, перебросив Приморскую армию на Севастополь. В этот раз бойцы, многие из которых помнили ту переброску-эвакуацию, тоже надеялись, что так будет, чтобы потом подкопить сил, сосредоточиться для нового боя за Родину. В Севастополе для его оставшихся защитников эвакуации не было, времени и сил, чтобы прорваться с побережья в лес, в горы, к партизанам - тоже. Безвыходная ситуация: кто-то тихо умирал от ран и жажды, кто-то оставлял себе последний патрон, кто-то готовился к последнему бою. Нет, там на Севастопольском побережье были не только рядовые солдаты, красно­флотцы, младшие офицеры, старшие тоже были, кто до последнего выполнял завет командиров первой обороны, негласный фронтовой закон «не бросать своих». Командиры батарей Алексей Яковлевич Лещенко (он единственный выживет. - Ред.), Георгий Александрович Александер, его военком Ермил Кириллович Соловьёв и помощник Василий Иванович Окунев, пограничник Герасим Архипович Рубцов, главный хирург армии Валентин Соломонович Кофман, что своё место в последнем самолёте уступил военфельдшеру и её новорождённому сыну, оставленный за главного, «прикрывать эвакуацию», Пётр Георгиевич Новиков, Борис Евгеньевич Михайлов, что нашёл в себе мужество отказаться лететь с командованием обороны и остался с бойцами… Это лишь те, чьи имена на слуху. Их больше было, командиров, не бросивших своих. Они все - и рядовые, и офицеры - последние защитники Севастополя, последние лета 1942-го. Их останки и теперь находят поисковики, только вот имена… Большинство по документам так и числится пропавшими без вести. В прош­лом году при расчистке орудийного блока 1-й бронебашни на 35-й береговой батарее нашли останки семерых последних защитников батареи, города. Имя удалось узнать только одного: на накладке перочинного ножа значилось «Ж. Щ.». Жая Лаврентьевич Щербак, краснофлотец 1897 года рождения… Недавно их и ещё 346 защитников и освободителей Севастополя, обнаруженных поисковиками, перезахоронили на воинском мемориале в посёлке Дергачи. Керчь В селе Глазовка Ленинского района перезахоронили останки 10 воинов, защитников и освободителей Керченского полуострова. Среди них - найденный в песке, всего лишь на глубине около 20 сантиметров, на берегу Керченского пролива Иванов И. И. Иван Иванович - называют поисковики. В военном архиве есть сведения, что такой красноармеец 509-го стрелкового полка пропал без вести 11 мая 1942-го на Керченском полуострове. А может быть, это Илья Иосифович, уроженец Новосибирской области 1915 года рождения, красноармеец Северо-Кавказского фронта, что числится пропавшим без вести у переправы Керченского полуострова с 15 мая 1942-го. Есть в военном архиве данные и на Иванова И. И. (без расшифровки), тоже красноармейца, из 827-го стрелкового полка, он считается убитым 11 мая 1942-го и похороненным в селе Крым-Шибань (позднее Холмогорки, исчезнувшее селение на Акмонайском перешейке). Кстати, за Крым погибли ещё несколько Ивановых И. И. Иван Игнатьевич, младший сержант из Ленинградской области, 1919 года рождения убит в мае 1942-го, 20 числа, в Севастополе. В селении Дальние Камыши под Феодосией 11 марта 1942-го убит сержант из Смоленской области Илья Иванович. Старший политрук Иван Иванович, 1909 года рождения из Калининской области пропал без вести в Севастополе 3 июля 1942-го. А 5 января 1942-го в Евпатории пропал без вести Иван Иванович, краснофлотец из Евпаторийского десанта. Там же на март 1942-го числится пропавшим без вести старшина 2 статьи 1921-го года рождения, Иван Иванович. Найденный на Керченском полуострове - один из тех, кто, очевидно, пытался спастись вплавь после падения 16 мая 1942-го Крымского фронта, когда сразу три армии, 51-я, 44-я и 47-я оказались в ловушке. Так успешно начатая Керченско-Феодосийская десантная операция провалилась. Там, в отличие от поздних событий в Севастополе, хотя бы попытались организовать эвакуацию остатков частей, она длилась несколько дней, но всех вывезти не удалось. Брошенными на побережье остались тысячи, кто-то пытался переплыть пролив самостоятельно под мощными обстрелами врага. Вода была красной от крови. Около 15 тысяч солдат и офицеров ушли в Аджимушкайские каменоломни. Командование обороной принял полковник Павел Максимович Ягунов. Иван Павлович Парахин, Фёдор Алексеевич Верушкин, Сергей Терентьевич Колесников, Павел Ефимович Сидоров, Фёдор Иванович Храмов, В. М. Левицкий, А. П. Панов, Андрей Иоанникиевич Пирогов, Григорий Михайлович Бурмин… старшие командиры, до последнего остававшиеся с бойцами. Гарнизон в каменоломнях держался до сентября. В жутких условиях, но не сдавался, сражался. О героях, об их подземном гарнизоне знали ещё в вой­ну, но лишь в шестидесятые годы здесь появился музей, а некоторых защитников, всего 33, посмертно наградили орденами лишь в 1990-м. Мы уже вряд ли узнаем имена всех, и останки всех найти, наверное, не получится. Большинство так и будет считаться пропавшими без вести. Как в песне, «просто ушли в небеса. Просто без вес­ти пропавшие сыновья своей страны». Они сделали всё для её спасения, она их спасти не смогла. Последние защитники Крыма 1942-го, герои, оставленные на побережье. Помним.