Павел Трошкин с «лейкой». Фото из открытого источника. «Лейка» - это немецкий фотоаппарат, своим именем ставший одним из символов фронтового корреспондента Советского Союза, снимавшего правду о Великой Отечественной войне, которую наша страна вела с немецкими фашистами. Аппараты и творцы В немецком Вецларе 175 лет назад инженер Карл Кельнер создал фирму «Оптический институт», славившуюся прекрасной оптикой микроскопов, через двадцать лет компанию у наследников инженера приобрёл Эрнст Лейтц I, не только сменивший название на «Оптический институт Лейтца», открывший филиа­лы, в том числе в Санкт-Петербурге, но и начавший производство биноклей, фото- и кинопроекторов. В 1910-м фирму унаследовал его сын Эрнст Лейтц II, и именно он позвал на работу изобретателя Оскара Барнака, по совместительству фотографа-любителя, который 120 лет назад, желая избавиться от громоздкого фотоящика, стеклянных плас­тин вместо плёнки и чёрного покрывала на голову, придумал шторно-щелевой затвор объектива. Спустя 10 лет собрал и две плёночные камеры, одну оставил себе, вторую отдал шефу. Тот был в восторге, но финансы позволили запустить фотоаппараты в массовое производство лишь ещё через десятилетие, в 1924-м. Название получилось LEItz CAmera, сокращённо Leica, у немцев - «ляйка», у нас - «лейка». К началу сороковых изобретатель Оскар Барнак создал 15 моделей фотокамеры, и со сменными объективами, и дальномерные, и с расширенным диапазоном выдержки. Неудивительно, что компактная плёночная фототехника завое­вала уважение у фотокорреспондентов всего мира, правда, в СССР настоящие «лейки» были не у всех, хоть и дружили в двадцатых годах наши страны, но… В Петрограде в 1918-м филиал фирмы национализировали и не стали продолжать его историю в Ленинграде. Но идея небольшого дальномерного плёночного аппарата не затерялась в СССР, как и имя «лейка» - так стали называть все тогдашние фотоаппараты, довоенные, военные, зарубежные и отечественные. Оте­чественные фотоаппараты по образцу самой первой «лейки», с приставным дальномером, впервые, несколько штук, собрали в 1933-м в Детской трудовой коммуне НКВД УССР имени Феликса Дзержинского, в Харькове, возглавляемой известным педагогом Антоном Семёновичем Макаренко. Через год там наладили выпуск копии второй модели «лейки» с встроенным дальномером, только имя ей дали ФЭД (Феликс Эдмундович Дзержинский, главный чекист страны). Мы, конечно, не знаем теперь, какие «лейки» были у наших фронтовых коллег, оригинальные или отечественные ФЭДы, но зато точно знаем, что минимум четверо из известных фронтовых фотокорреспондентов связаны не только с Крымом в целом, работой, но и с Симферополем, и не только приездами, кадрами, историей… Леонид Исаакович Яблонский после войны - фотокорр «Красного Крыма», «Крымской правды», а в боях - фронтовой корреспондент газеты 51-й армии «Сын Отечества». Среди многих снимков его и известный кадр с конференции глав трёх союзных держав, Иосиф Сталин, Франклин Рузвельт и Уинстон Черчилль в Ливадии в феврале 1945-го. Наш коллега родился не в Симферополе, в Херсоне, но семья перебралась вскоре в Крым. Из Симферополя он, имея бронь по здоровью, пошёл добровольцем на фронт, сюда вернулся после освобождения Крыма, жил, работал. Наш, «крымскоправдинский», наш, симферополец. В начале мая 1945-го Евгений (Ефим) Ананьевич Халдей, снимавший войну с самого её начала, запечатлел над рейхстагом красное знамя. Известный кадр его водружения был уже постановочный: когда Мелитон Кантария, Михаил Егоров и Алексей Берест устанавливали штурмовое знамя с надписью на алом полотнище «150 стр. ордена Кутузова II ст. Идриц. Див. 79 с.к., 3 у.а., 1 Б.ф», вокруг был жаркий бой, просто не успел фотокорр. И пришлось после падения Берлина просить иных бойцов, Алексея Ковалёва, Абдулхакима Исмаилова и Леонида Горичева, установить новое алое полотнище - его из алой скатерти, данной зав­хозом Григорием Любинским, сшил родственник фотокоррес­пондента, портной Израиль Кишицер, в Симферополе рождённый. В Симферополе родился и Макс Владимирович Альперт, правда, он с родными из Крыма вскоре уехал. Он среди прочего автор и известнейшего фотоснимка «Комбат», запечатлевшего последний миг, подвиг младшего политрука Алексея Гордеевича Ерёменко, поднявшего бойцов в атаку под Ворошиловградом (Луганском). А вот ещё об одном уроженце Симферополя, честно говоря, и не знала, рассказал о нём историк Сергей Ветер из группы «Великая Отечественная война» - Павел Артемьевич Трошкин, погибший 80 лет назад, 19 октября 1944-го. «Корреспондентская» В этом году исполнилось 115 лет со дня рождения Павла Трошкина, увы, точную дату не знаем, просто один из симферопольских малышей, что появились в недавно открытой лечебнице Александра Фёдоровича Каблукова (ныне роддом №1), имя мамы тоже не знаем, а отец - Артём, рабочий типографии. Семья через 9 лет перебралась в Москву, где после школы Павел устроился тоже в типографию - газеты «Извес­тия», потом перешёл в её отдел иллюстраций, стал вскоре специальным фотокорреспондентом, прославившимся не парадно-каноническим, а «живым» портретом исследователя Ивана Дмитриевича Папанина, тоже, кстати, крымчанина, севастопольца. И начало фронтового пути - спецкора газеты направили на Халхин-Гол, у этой реки летом-весной 1939-го Красная Армия помогала Монгольской народной армии в сражении против японцев. Там он снимал ФЭДом, но так умело и смело, что вскоре главнокомандующий Монгольской народно-революционной армии маршал Хорлогийн Чайболсан не только наградил советского фотокорреспондента высшей наградой страны орденом Красного Знамени за Воинскую Доблесть Монгольской народной респуб­лики, но и вручил настоящую «лейку», оригинальную немецкую фотокамеру. «Лейкой» Павел Трошкин снимал уже историю «зимней войны» СССР, 1939-40-го - с белофиннами, заслужив уже оте­чественную награду - медаль «За отвагу». Когда началась Великая Отечественная, Павел Артемьевич, уже майор, в тот же день, 22 июня 1941-го, отправлен редакцией на Западный фронт - дети, Владлен и Карина, любимая жена едва успели обнять. В июле 1941-го под Могилёвом он снимал уничтоженные нашими бойцами фашистские танки, больше десятка, - первое масштабное фото доблести наших бойцов. И Константин Симонов, писавший о том очерк, вспоминал, что враги, поражённые вначале доблес­тью защитников, а потом дерзостью фотокорреспондента, снимавшего наших бойцов на броне покорёженной вражеской техники, даже не стреляли. Оборона Смоленска, освобождение Можайска, Сталинградская и Курская битвы, форсирование Днепра, освобождение Одессы и Крыма, бои на Западной Украине. Друзья вспоминали: «Павел Трошкин всегда лез в самое пекло, ходил в рукопашные схватки, участвовал в уличных боях, не расставаясь с фотоаппаратом». «Находясь в дейст­вующих частях, на переднем крае, фотографируя героев оборонительных и наступательных боёв, разгромленную вражескую технику, следы гитлеровского разбоя. В боевой обстановке находчив, смел и энергичен». Это из наградного листа медали «За боевые заслуги», сентябрь 1943-го, чуть раньше была «За оборону Сталинграда», годом позже - орден Отечественной войны. «Не раз при выполнении боевого задания приходилось рисковать собственной жизнью, но он проявил себя при этом мужественным воином и личной отвагой воодушевлял других». Уже после победы Константин Михайлович Симонов напишет роман «Живые и мёртвые», и в образе фотокорреспондента Мишки Вайнштейна сохранит память о бесстрашии двух погибших друзей, «известинца» Павла Трошкина и Михаила Самойловича Бернштейна из «Красной звезды», оставшегося в 1942-м в Барвенковском котле. И «Песенку военных коррес­пондентов» Константин Симонов напишет (музыку к ней - Матвей Исаакович Блантер), о тех, «кто с «лейкой» и блокнотом, а то и с пулемётом», о друге Павле Трошкине. Павел Артемьевич погиб в уже освобождённой Западной Украине: по просёлочной лесной дороге он с водителем редакционной машины ехал на фронт, сзади двигался ещё один автомобиль… Все ехавшие погибли 19 октяб­ря 1944-го, попав в засаду под Коломыей, устроенную бандеровцами. Сохранилась ли сейчас могила фотокорреспондента на Львовском «Холме Славы»… Но помни, Крым, Симферополь, одного из своих рождённых мальчишек, бесстрашного офицера с фотоаппаратом «лейка».