Приказ звучал на судах, пробившихся сквозь шторм. «Вперёд, за Крым, за Родину!», бойцы подбадривали себя - многие ещё мальчишки, добровольцы, сделавшие шаг, когда набирали те группы. И старшины, офицеры, чуть старше и опытнее, тоже подбадривали, верили. Ведь во имя спасения битва, а куранты Кремля новогодний отсчёт ведут. Все понимали, что шансов вновь написать родным, после задания, почти нет, и запишут о «пропал без вести»... Но всё равно, сжимая оружие, делали шаг. Почти все стали памятью крымской земли. Первая зима Великой Отечественной. Керченско-Феодосийский десант, Евпаторийский; Коктебельский и Судакский - мужество.

Крупнейший

О первом десанте, крупнейшем за войну, на Керчь и Феодосию, писала наша газета, «Красный Крым» Евгения Степанова; радовал по радио голос Юрия Левитана: «29 и 30 декабря группа войск Кавказского фронта высадила десант на Крымском полуострове и после упорных боёв заняла Керчь и Феодосию». О Коктебельском, Евпаторийском, Судакском десантах не сообщали - упорные бои, но… И о том, что 15 января фашисты вновь оккупировали Феодосию, говорилось вскользь, а о трагедии на Керченском полуострове спустя четыре месяца лишь - «наши войска эвакуировали». Слишком много потерь.

План Керченско-Феодосийского десанта разработал начштаба Закавказского (Кавказского, Крымского) фронта Фёдор Толбухин, начать предполагалось 21 декабря, но накануне фашисты пошли на штурм в Севастополе, часть десанта перебросили туда, 31 декабря откинули врага. Высадка на Керченский полуостров началась за два часа до рассвета 26 декабря, 8-балльный шторм, бойцы 51-й армии (коман­дующий Владимир Львов погибнет 8 мая 1942-го) прыгали в ледяную воду, подплыв к берегу, держа над головой оружие, сходу вступали в бой на морозе. Транспорт Черноморского флота (Филиппа Октябрьского), Азовской военной флотилии (Сергея Горшкова) и Керченской военно-морской базы (Александ­ра Фролова) был не тот, что готовился. После Севастополя эсминцы «Бодрый» и «Незаможник», лидер миноносцев «Харьков», крейсеры «Красный Кавказ» и «Красный Крым» не успели вернуться в Новороссийск, откуда шёл десант. Они, с эсминцами «Шаумян», «Железняков», транспортом «Кубань» и иными участвовали уже в переброске 157-й, 236-й, 345-й и 404-й стрелковых, 9-й и 63-й горнострелковых дивизий, 74-й бригады морской пехоты - 44-й армии (Алексея Первушина, тяжело ранен 16 января) в Феодосию - в ночь на 29 декабря 1941-го в порт зашли. А на Керченский полуостров воинов 224-й, 302-й, 390-й и 396-й стрелковых дивизий, 12-й стрелковой бригады, 83-й бригады морской пехоты, доставляли сторожевые катера, рыбацкие сейнеры, баржи, буксиры… И всё под вражес­кими обстрелами. И только факты, память. «Сапёры 275-го отдельного сапёрного батальона под командованием Нанченко первыми бросились в ледяные волны и под огнём врага пришвартовали баржу. Подразделение младшего лейтенанта Лахно быстро установило сходни. Стоя по пояс в воде, сапёры помогали пехотинцам и артиллеристам выгружать орудия и ящики с боеприпасами. Мокрые, усталые и продрогшие люди, не отдыхая, приступили к разгрузке второй баржи. <> В результате ожесточённых боёв сопротивление врага сломлено. Операцией руководил политрук Ананкин». «Семнадцать матросов, майор Лопата и политрук Шутов высадились у посёлка Эльтиген. Немцы окружили десантников, но те не сдались, вступив в неравный бой. К концу дня в живых остались лишь майор, политрук и два матроса, укрывшись за развалинами, продолжали отстреливаться. На следующий день фашисты открыли артиллерийский огонь. Тяжелораненые политрук и один из матросов умерли на руках товарищей. Похоронив погибших, майор Лопата и мат­рос Сумцов изредка отвечали на огонь противника, патронов не хватало. Ночью прорвались через вражеские позиции к Камыш-Буруну». «Катер капитан-лейтенанта Иванчикова, прикрывая сейнеры с десантниками, принял на себя огонь вражеских батарей. <> Даже когда катер наполовину ушёл под воду, моряки не перешли на другой, расчёт орудия продолжал прикрывать десант». «В Феодосии передовой отряд старшего лейтенанта Айдинова и политрука Пономарёва под прицельным огнём противника взбирался на обледенелые плиты причала. В считанные минуты пирс был очищен от фашистов. Командир отряда сторожевых катеров капитан-лейтенант Иванов подал сигнал остальным кораблям: «Путь свободен». Но подводные мины - две сотни бойцов погибли, не успев высадиться с подорвавшегося эсминца «Способный». А на крейсере «Красный Кавказ» снаряд пробил орудийную башню: «Загорелись пороховые заряды. Матрос Пушкарёв, рис­куя жизнью, стал выбрасывать на палубу горящие полузаряды. Самоотверженно работали мат­росы Пелипко, Переверзев, Щёкин, Богданов, Демидов, Кузьменко. Руководил группой лейтенант Гойлов. Башня вновь стала вести огонь по врагу».
В городе уже сражались за каждый дом: «Дважды раненый мат­рос Михаил Хорьков заметил в одном группу гитлеровских автоматчиков, моряк подполз к окну и метнул связку гранат»… Продвигались десантники, на Старый Крым, дальше…

Три в помощь

Десант на Коктебель тоже 29 декабря, за несколько часов до Феодосии, с подлодки Д-5 «Спартаковец» на надувные шлюпки высадились добровольцы из разведотдела штаба флота, старшему 41 год, младшему - 20. Одна из лодок сразу перевернулась - море штормило, погибли ребята, вечностью стали, увы, безымянной для нас. Сколько всего десантников, тоже не знаем, то ли 28, то ли 31 человек. Оставшиеся, то ли 21, то ли 29, под обстрелом прорвались к Коктебелю, вступили в бой. «Выжить никто из нас тогда особо не надеялся, но очень уж хотелось помочь братишкам, в Севастополе сражавшимся», - говорил один из доживших до Победы, их двое всего - Григорий Грубый и Михаил Липай. Запись в донесении о безвозвратных потерях - «пропал без вести 30 декабря 1941-го в районе Коктебеля»: Григорий Лысенко, Григорий Лютый, Алексей Расторгуев, Сергей Юшин, Виктор Паршин, Фёдор Завалишин, Израиль Осетинский, Иван Лещенко, Виктор Савельев, Яков Дороган, Константин Скрыжнев, Павел Козлов, Василий Мухин, Алексей Комаров, Николай Приходькин, Николай Кривошеин, Иван Бессажный, Яков Шевченко, Григорий Иванов... Несколько десантников смогли дожить до вечера 1 января 1942-го, встретиться с шедшими из Феодосии товарищами.

«Пропал без вести» - это и о тех, кто из Севастополя шёл на освобождение Евпатории, позже бойцах группы Ульяна Латышева… «Пропали» - погибли. Из 740 десантников выжили несколько десятков, в том числе Николай Шевченко, Виктор Дунайцев, Алексей Задвернюк, Алексей Лаврухин, до Победы смогли. И отчаянно сражавшиеся; расстрелянные в госпитале; оставившие для себя последнюю пулю командир десанта Николай Буслаев, комиссар Андрей Бойко, комбат морпехов Константин Бузинов, Иван Андреев, Трофим Бардаков, Николай Безлецкий, Виктор Биленко, Василий Башмаков, Михаил Василюк, Степан Волошин, Николай Веселов, Михаил Волков, Анатолий Гуленин, Юрий Горбовой, Николай Горшков, Дмитрий Ерохов, Михаил Жванов, Григорий Жуков, Алексей Зуев, Василий Захаров, Иван Иванов, Иван Колачёв, Александр Канков, Пётр Кулаков, Дмитрий Лякий, Николай Лейбов, Артём Мираба, Сергей Машков, Иван Пашков, Сергей Счастливцев, Анатолий Тифанюк, Иван Товма, Иван Трубицин, Магомед Тагир, Анатолий Тифанюк, Василий Тищенко, Владимир Уродин, Леонид Филонов, Ярослав, Цидзик, Карл Чилидзе, Михаил Шляховский, Александр Шатанюк, Георгий Шостаковский… И Виктор Трясцын, командир тральщика «Взрыватель», что прикрывал десант, и боцман Лев Этингоф, военком Пётр Болотин, штурман Иван Усков, артиллерист Георгий Золотников, командир разведчиков Василий Топичев… И чекист Александр Галушкин погиб, чуть позже, вместе с группой подпольщиков, созданной во вновь оккупированном городе…

В Судаке 1750 десантников 226-го горнострелкового полка высаживались в шторм в ночь на 16 января. Артподдержка была с эсминцев «Железняков» и «Безупречный», линкора «Парижская коммуна». На ней, помня печальный опыт, настоял командующий эскадрой Лев Владимиров. Судак, Новый Свет, Большой и Малый Таракташ освобождены, но не знали десантники, спешившие к товарищам из Феодосии, что тот город уже оставлен. Почти неделю держали круговую оборону, пытались прорваться через Отузы - ныне Щебетовка, там много ребят погибло, а новое имя или в честь одного из геройских десантников Михаила Щебетова, или в честь разведчика из 1944-го Николая Щебетова. Кто выжил при прорыве, смог встретиться с вырвавшимися из феодосийского окружения остатками батальона 818-го полка, их вывел политрук Григорий Чалов. Вновь оборона, небольшая поддержка, 800 бойцов, боеприпасы подвезли прорвавшиеся сквозь шторм корабли… Но силы неравны, из почти 3 тысяч десантников только несколько сотен во главе с командиром Николаем Селиховым и политруком Иваном Бабичевым смогли тогда с крымскими партизанами встретиться, вновь сражаться…

Почти 40 тысяч жизней наших десантников отданы в первую военную зиму. Мы не знаем, и, наверное, уже никогда и не узнаем все их имена, не найдём всех, но забывать - не вправе. Наши Герои! Помним!