Мы приехали в один из поселков Лутугинского района. В нем еще полно разрушений. Поселок дал ополчению почти столько же бойцов, сколько шахтерских семей здесь проживало. Поэтому киевские силовики не жалели снарядов и мин как перед его захватом, так и после отступления.В стареньком доме гол голосов – горняки шахты «Белореченская» хотят поговорить с «прессой». Шахта не входит в крупные угольные объединения, а является частью государственного унитарного предприятия «Центруголь», которое находится в непосредственном подчинении республиканскому Министерству топлива, энергетики и угольной промышленности.Разговор начинается с зарплаты. Ее не выплачивали полтора года. Все, что радовали шахтеров, – несколько единоразовых выплат. Задолженность – огромная, поэтому руководство шахты в 2015 году решило ее кардинально сократить. Весьма оригинальным способом. Объявило о переходе под юрисдикцию ЛНР… со списанием долга перед шахтерами за весь «дореспубликанский» период.А они почему-то не согласились. Наверное, потому, что это их деньги. Они, во-первых, заработали их опасным шахтерским трудом. А во-вторых, в 2014-м возобновили работу еще до приостановки военных действий. Чем не трудовой подвиг во время войны, о котором нам следует знать и помнить? Хотя для шахтеров, может быть, и привычное дело.На протест коллектива администрация, мягко говоря, «забила». И пошла дальше. Своим путем. Работникам начали раздавать бланки, на которых они должны были подписать «собственноручные» заявления о потере прежних трудовых книжек! Тех самых, где расписана вся трудовая биография людей.Массово «терять» свой трудовой стаж по инициативе начальства шахтеры, естественно, тоже не согласились.– Догадываешься, зачем эта чепуха с заявлением о потере «трудовой»? – задает мне вопрос седой шахтер, спускавшийся в забой еще во времена СССР. И отвечает. – Да потому что нет стажа – нет и задолженности!И тут же кто-то протягивает мне еще один бланк. Наш, республиканский, не украинский. Его подписант должен согласиться на тот участок работы, который ему милостиво укажут. И мало того, он обязан дать согласие на доступ и обработку своих персональных данных, в том числе и банковских.– Говорю им: не вздумайте подписывать эту… – далее следует непереводимое трехэтажное выражение одного из шахтеров, вызывая всеобщий смех. – С какого перепуга мы должны давать персональные данные, еще и банковские?– То есть аннулируется все то, что было в период украинской юрисдикции над шахтой? – переспрашиваю я, будучи не в состоянии поверить в реальность происходящего, – Включая зарплату, вернее, задолженности по ней?– Не думай, что с Киевом все порвали, торжественно и под музыку, – усмехается один из собеседников. – Кое-что мы еще остаемся должны и той стороне…– ???– Да-да. Ознакомься, – протягивают мне бланки от администрации «Белореченской».В датированном апрелем 2015-го «документе» (черным по белому, на чистом украинском!) указывается, что одну из единовременных выплат за послевоенный период – одну тысячу гривен (3000 российских рублей) – шахтеры обязаны вернуть. Означенная сумма, оказывается, была возвратной финансовой помощью от киевского представительства этой же шахты, предоставленной через структуру «ТК Кредит».– Нужно уточнить, – пытаюсь я сложить из абсурда цельную картины. – Вы за полтора года получали деньги лишь несколько раз малыми суммами, и одну из таких выплат вас обязали вернуть по украинским реквизитам?– Да, именно так, – подтвердили шахтеры.– Но ведь шахта «зашла» под юрисдикцию ЛНР!– Да неужели? – саркастически спрашивает меня молодой парень, представившийся Денисом, – тогда ознакомься вот с этим «подарочком» нашей администрации.Перечитываю несколько раз. Молча смотрю на собравшихся. Они смеются.Заявление. «Прошу предоставить мне отпуск без сохранения заработной платы на период проведения АТО… дата, подпись».– Но вы же работали в этот период! С августа 2014-го года.– А администрация считает, что нет, – флегматично замечает самый старший собеседник.– Но почему используется термин киевского режима – «АТО»? Этот документ – для украинской стороны?– Получается, так.– Но шахта под юрисдикцией ЛНР, в прямом подчинении республиканскому министерству…– Выходит, они сохранили двойную юрисдикцию, – подытоживает мои «размышления вслух» старый шахтер, – и для киевских боссов, и для министерства ЛНР они собирают документы о нашем отказе от их долгов по зарплате за «украинский» период, и навязывают кабальный договор по работе сейчас, в правовом поле ЛНР. Мы им еще и должны остаемся, как видишь.Рассказывают еще факты. На Донбассе в военный период многие шахты практиковали «оплату углем», по схеме «добытое – домой шахтеру», для отопления домов тех работяг, у которых есть твердотопливные котлы.– Спустились мы по этой разнарядке в забой, – рассказывают шахтеры. – Добыли уголь. Как нам объясняли – для социальных учреждений, школ и интернатов, соответственно, и для себя. Но получили мы «на руки» уголь лежалый и складированный. Чтоб было понятно, топить им нельзя. Никак.– А добытый уголь «на вашу долю», он тогда где?– Ушел «в страну Мальборо», – невесело шумят собравшиеся.Прощаясь, по очереди жму руку своим собеседникам. Обещаю попытаться обнародовать то, что услышал. Хотя, честно говоря, даже после встречи не могу поверить в правдоподобность этой чудовищной административной феерии.Остается только надеяться, что фамилии на «шапках» бланков не исчезнут. И в Луганске всерьез воспримут это «белореченское» раздвоение. А заодно защищавшим Республику и своим трудом поддерживающим ее шахтерам дадут разъяснения о деньгах для Киева, отпуске на время проведения «АТО» и прочих чудесах этого фантастического произвола.Артем Коршунов"Луганск-1"