«Инкерманский завод марочных вин» давно вошел в число крупнейших налогоплательщиков Севастополя, что говорит о стабильном росте производства востребованной на рынке продукции. Тем не менее, сложностей в работе завода более чем достаточно. О том, как компания преодолевает негативные факторы и каким образом намерена нарастить долю на российском рынке «тихих» вин минимум в два раза, в интервью Крыминформу рассказал генеральный директор ООО «Инкерманский завод марочных вин» Алексей Липко.

В Крыму идет сбор урожая винограда. Какие у вас прогнозы по нему в сравнении с прошлым годом? Достаточно ли этого сырья для ваших производств?

Мы ожидаем, что у нас будет сокращение объемов урожая по сравнению с прошлым годом примерно на 20%. Это связано с тем, что часть виноградников подверглась экстремальным заморозкам. Три дня были морозы под 22 градуса, и произошла довольно неприятная для нас ситуация, когда померзла почка и часть участков, где выращивался виноград, оказалась неплодоносящими.

К счастью, у нас есть запас виноматериалов и даже избыток его по прошлому году. Поэтому мы все компенсируем, хотя общий сбор у нас уменьшился. Думаю, что соберем порядка 10 тысяч тонн винограда. Нам этого недостаточно. Поэтому покупаем на стороне в основном у крымских производителей.

Есть ли у вас планы по увеличению виноградников и запуску новых производств? Сколько средств планируете направить на это?

Мы в этом году сажаем 130 га новых виноградников, в следующем году планируем заложить более 200 га. Эти инвестиции растянуты во времени: посадка лозы, подвой, привой, потом устанавливаются шпалеры. Это все происходит не в один год. В целом расходы на 1 га составляют порядка 900 тысяч рублей.

Сколько вы планируете заложить в этом году бутылок вина и сколько поступит в продажу?

Правильно считать, сколько мы делаем виноматериалов. У нас, конечно, есть бутылочная выдержка, но это очень небольшая доля продукции. Основная доля продукции у нас – это либо вина, которые не проходят процесс выдержки, либо вина, которые проходят выдержку в дубовых бочках и бутах. В бутылках мы выдерживаем тысячу - две тысячи бутылок, старых запасов более 100 тыс бутылок.

Мы планируем сохранить прежние объемы производства 2015 года за счет того, что мы докупаем виноград у крымских хозяйств. Кроме того, какие-то остродефицитные позиции нам, возможно, придется покупать за границей. Но они будут использоваться только в столовых винах и купажироваться с крымским виноматериалом.

Закупать за границей придется не более 10%. У нас, например, есть Бастардо, но спрос на него велик, его не хватает. Значит, для линейки эконом-класса мы можем покупать и добавлять до 15% импортных виноматериалов. В линейки дорогих вин мы не добавляем импортные материалы.

Полагаю, в следующем году будет произведено порядка 17 млн бутылок. В целом мы планируем расширение спектра линеек, которые мы выпускаем, поэтому, возможно, это будет 22-23 млн Планируем презентовать их до конца года.

Какую долю рынка вы занимаете в Крыму и России? Есть ли планы по расширению рынка сбыта?

В Крыму мы являемся одним из основных производителей тихих вин. В России наша доля рынка во всей винной продукции составляет около 2,5-3 процентов. Как только решим проблему с сырьем, мы планируем увеличить наше присутствие на рынке до 5 процентов в России. А в Крыму, я считаю, что вполне по силам задача – 25-процентное покрытие.

Основным рынком сбыта для «Инкермана» остается Россия?

Основной рынок сбыта – это, конечно, Россия. Плюс сейчас начались поставки в Китай. У нас уже есть два контракта, и в этом году у нас уже ушли фуры с нашей продукции в Китай. И похоже, что она там пользуется спросом. Я полагаю, что мы поставим порядка 500 тысяч бутылок. Причем мы подписываем рублевые контракты, покупают у нас по предоплате – не так, как мы работаем с российскими дистрибьюторами. Китай делает все по предоплате.

Уменьшился ли ваш рынок сбыта на Украине после перехода Крыма в состав Российской Федерации?

Это никак не повлияло. На Украине выпускается наша марка. Там есть производство, кроме того, там есть запас наших крымских виноматериалов на одном из заводов, где разливаются наши топовые линейки.

Чего не хватает предприятию, чтобы успешно конкурировать с известными европейскими марками?

Есть европейские марки разного уровня. Есть марки, которые производятся в таких терруарах, как Пойяк или Помероль, в небольших хозяйствах по полгектара, по пять гектар. Понятно, что нам конкурировать с ними сложно. Это просто разные продукты. Ну, не может даже Mercedes конкурировать с McLaren. Но в своем сегменте, я считаю, мы имеем все преимущества перед европейскими производителями по соотношению цена-качество. То есть за ту цену, за которую продается наша продукция, нельзя купить европейское вино соответствующего качества.

Насколько рентабельно ваше предприятие? Растёт ли прибыль?

По сравнению с 2014 годом прибыль растет. Мы вообще стали крупнейшим налогоплательщиком в Севастополе. Растет она по многим причинам, в том числе, за счет того, что мы более активно работаем с дистрибьюторами и уменьшаем дистрибьюторскую наценку. То есть дистрибьютор получает меньше, а мы получаем больше.

Нуждается ли ваша компания в поддержке государства в какой-либо форме?

Необходимо, чтобы государство помогло нам решить проблему аренды технологического оборудования. Дело в том, что с 1 января 2016 года мы можем остановиться из-за того, что мы не сможем производить спиртосодержащую продукцию на арендованном технологическом оборудовании (принадлежит властям Севастополя – прим. ред).

Насколько я знаю, губернатор Севастополя обратился в правительство РФ с просьбой продлить переходный период. Но я думаю, что это не решение вопроса. Должна быть просто элементарная продажа технологического оборудования арендаторам. Потому что оно устаревает и, по большому счету, через некоторое время оно будет никому не нужно. Сейчас же государство может получить за него деньги. И в то же время это позволит не останавливать предприятие.

Мы не предлагаем приватизировать или продать нам здания или сооружения, штольни. Нам не нужно этого. Но технологическое оборудование через пять лет можно будет просто выкидывать, а, возможно, нам придется его консервировать раньше, потому что после 1 января мы его не будем использовать.

Государство готово пойти навстречу крупному производителю и налогоплательщику. Но у правительства Севастополя много других проблем и, возможно, у них до этого просто не доходят руки. Но время уже пошло, и дедлайн очень близок. Эти два месяца пролетят, и мы их не заметим. А что мы будем делать второго января, я себе не представляю.

Сильно ли изменилась ценовая политика после воссоединения Крыма с Россией? Есть ли, по вашему мнению, предпосылки к росту цен на вино в Крыму и России в целом?

Сейчас даже в своих хозяйствах мы покупаем виноград по 30-35 рублей за килограмм. Год-полтора назад мы покупали по 8-10. Растут не только цены на виноград. В целом увеличиваются цены на виноматериал, на комплектующие. У нас много импортных комплектующих, например, пробка. Дорожает у нас потихонечку все: электроэнергия, меняются тарифы – все это входит в цену.

Кроме того, мы за последний год пока я был директором, четыре раза повышали зарплаты, последний раз – 1 октября. У нас сейчас одна из самых высоких средних заработных плат в городе, а может даже самая высокая. При этом мы осуществляем очень широкую благотворительную программу. Мы в этом плане абсолютно «белые», платим все налоги. Соответственно, это все ведет к росту затрат.

Если вы посчитаете нагрузку на нас, то выяснится, что мы отдаем государству столько же, сколько получаем сами. Я не берусь оценивать налоговую политику государства, это не наш вопрос, но это есть. Существует налоговый мультипликатор. Если предприятие хочет нормально развиваться и функционировать и работает «по-белому», то любой рост затрат на входе подлежит мультипликации в последующем, вызванной налогами. И это приводит к удорожанию продукции. Затраты увеличились на 1 рубль, а цена продукции на выходе – на 2 рубля.

При этом наша компания не планирует повышать цены на вино в следующем году.

Как вы думаете, когда российские, и крымские в частности, виноделы выйдут на такой уровень, что можно будет ограничить импорт зарубежного алкоголя?

Стремиться к этому нужно. Я думаю, 10-15 лет нам вполне дадут реально сырьевую базу для обеспечения собственного рынка и потребности нашего населения в вине. Но полностью закрывать возможность доступа наших людей к импортным винам не следует. Я думаю, те, кто ратует за это, просто пытаются использовать этот метод для нечестной конкуренции. Мы конкуренции не боимся, и мы не сторонники закрытия границ.

Мы считаем, что этот рынок надо, безусловно, регулировать, нужно защищать рынок пошлинами, квотами. Потому что иностранные производители делают это очень последовательно и органично. Мы должны проводить совершенно аналогичные, зеркальные действия.

Отразились ли западные санкции на вашей компании?

Санкции никак на нас не отразились. Если бы мы имели возможность получать продукцию напрямую, то мы могли бы использовать механизмы свободной экономической зоны в Крыму и затраты бы у нас упали. А сейчас мы по сути вынуждены завозить все в Россию с обычным таможенным режимом, а потом уже из России перевозить сюда в Крым. Увеличивается логистика, увеличиваются затраты, и мы не получаем никаких льгот, которые могли бы получить от использования своего статуса в особой экономической зоне. Затраты растут, но все же это не критично.

Вина с какого года входят в вашу винотеку? Не собираетесь ли вы распродавать её? Сколько она может стоить?

У нас более 100 тысяч бутылок вина бутылочной выдержки. Мы сейчас будем продавать тысячу бутылок из подвалов. Это пять наименований 1972-1986 годов. Продаваться они будут по аукционным ценам в специальных упаковках, ящиках. Это в большинстве своем замечательные, совершенно выдающиеся вина. И, что интересно, 4 из 5 – это сухие вина. Вырученные деньги направим на поддержку детей, особенно проблемных – в приюты, интернаты.

Для винной отрасли всегда требуются квалифицированные специалисты. Есть на ваших предприятиях потребность в кадрах?

Мы планируем сейчас вести переговоры с учебными заведениями о том, чтобы они открывали соответствующие специализации по подготовке виноделов. Мы хотели бы расширить это направление. Кроме того, наши специалисты готовы вести там занятия. Власти поддерживают наши начинания.

Мы должны обсудить с кем-то из ректоров в Севастополе, кто готов из них открыть такую специализацию, может быть, кафедру. И на этой кафедре специализировать, прежде всего, технологов, сомелье. Сейчас там готовят экономистов, бухгалтеров и юристов – их и так слишком много. Специфика винодельческой отрасли не требует особой подготовки этих специалистов. А вот виноделов, технологов, мастеров цеха выдержки не хватает. Мы готовы их трудоустраивать, потому что у нас много кадров еще советского времени, и мы должны иметь замену.

В России, конечно, есть такие вузы. Но они далеко, а здесь все свои. И, в конце концов, даже те дети, которых мы видим в интернатах и которых мы приглашаем и показываем технологические процессы, могут через год-два пойти на эту учебу, а через пять лет прийти к нам на завод.

Слышали ли вы про проект энотерапии (лечение вином), который предлагается реализовать в санаториях? Согласны ли вы с тем, что употребление вина может принести пользу?

Я исхожу из того, что вино с точки зрения физики – это электролит, то есть некий ионный раствор. Как любой ионный раствор в определенных лечебных целых он может использоваться. Для кого-то он полезен, для кого-то вреден. Но это хорошо изученная тема в науке. Вино – это натуральный электролит, насыщенный более чем 150 аминокислотами, белками и микроэлементами.С химической точки зрения вино – это коллоидный раствор. Как вы понимаете, это тоже может быть использована в лечебных целях.

Поэтому, конечно, энотерапия имеет право на жизнь. Другое дело, что этим вопросом должны заниматься профессионалы – химики, биохимики, медики именно отдельной специализации, а не терапевты. Должны быть узкие специалисты в этих отраслях. Потому что только они могут сказать, какому человеку полезен электролит, а какому нет.

В малых дозах вино полезно абсолютно всем. Поэтому винотерапией можно заниматься даже дома. Каждый день вечером за ужином 100-150 граммов вина никому не повредит, а только поможет.

Готова ли ваша компания участвовать в реализации проекта по внедрению энотерапии в крымских санаториях?

Конечно, мы поддержим это направление и дадим наиболее насыщенные и богатые минералами вина – у нас это всё есть.