Он лишь однажды побывал в Крыму, хоть и воевал неподалёку - за Керченским проливом. Осенью 1920-го Дмитрию Фурманову не довелось вступать на полуостров с Красной Армией, борясь с войсками белогвардейского Петра Николаевича Врангеля, - сказалась контузия, полученная в боях с переброшенными из Крыма на Кубань частями Белого десанта Сергея Георгиевича Улагая. На манящий полуостров комиссар и писатель приехал летом 1924-го. И почти ежедневно отправлял в Москву жене Анне и дочке Аннушке письма-впечатления.
Комиссар 25-й
Позже Дмитрий Андреевич думал собрать их в книгу, но не удалось её издать - писателя не стало. Наши коллеги 55 лет назад отыскали несколько писем в Государственной библиотеке СССР имени Владимира Ильича Ленина (ныне - Российская государственная библиотека), чтобы прочли земляки, каким увидел Крым соратник комдива Василия Ивановича Чапаева, автор книги о нём. Примечательно, что в 1919-м 32-летний Василий Чапаев командовал 25-й стрелковой дивизией (после его гибели подразделение носило имя комдива), комиссаром дивизии был 27-летний Дмитрий Фурманов. В 1941-1942 годах 25-я стрелковая Краснознамённая ордена Ленина Чапаевская дивизия до последнего обороняла Крым от фашистов, почти все бойцы погибли во вторую оборону Севастополя, боевые знамёна солдаты утопили в Чёрном море, неподалёку от Херсонеса - чтобы не достались врагу. Такая вот связь писателя, комиссара, дивизии и Крыма.
Дмитрий родился в селе Середа Костромской губернии (ныне - Ивановская область) в семье крестьянина Андрея Михайловича и Евдокии Васильевны Фурмановых 7 ноября (по новому стилю) 1891 года. Учился в Кинешме, в реальном училище, но мастеровым не стал, решив посвятить жизнь литературе - с юных лет поражал родных отличной памятью и фантазией. После училища рванул в Москву, поступив на филологический факультет университета.
А вот сдать выпускные экзамены не смог - шла Первая мировая и Дмитрий Фурманов, посчитав, что его место на фронте, - служил братом милосердия Красного Креста. Там, в санитарном поезде, в котором вскоре стал начальником, встретил и любовь Анну Никитичну Стешенко - в 1918-м у них родилась дочь Анна. И в том же 1918-м Дмитрий Фурманов вступил в партию большевиков, вскоре, командуя отрядом, участвовал в подавлении восстания в Ярославле. Сдружившись с Михаилом Васильевичем Фрунзе, отправляется с ним на фронт - политработник в 4-й армии, которой командует старший товарищ. Потом служба в 25-й стрелковой, перевод в Туркестан - начальником политуправления. Ликвидация восстания в Верном (Алма-Ате) и бои на Кубани против Улагаевского десанта, направленного из Крыма для создания нового антисоветского фронта. За те бои комиссар получил орден Красного Знамени и сильнейшую контузию.
Писатель и редактор
Им, в журнале «Военная наука и революция» Политуправления РевВоенСовета, Дмитрий Андреевич стал в Москве в 1921-м, супруга, Анна Никитична, была директором Московского драмтеатра. Потом наш герой работал редактором отдела Госиздата, где в 1923-м и вышел его знаменитый роман «Чапаев».
Попутно с литературной деятельностью Дмитрий Фурманов сдаёт выпускные экзамены на филологическом факультете Московского университета, получает диплом и вознаграждает себя поездкой в Крым.
«Мы проезжаем места, где каждая пядь полита кровью, - писал он родным. - Ранним утром в понедельник подобрались к Сивашу. И налево, и направо от нас - водная, мутная гладь. Местами она уходит вдаль и не видно конца, а то вдруг сузится, согнётся дугой, замкнётся в озёра и лагуны, где обсохшие края блестят на солнце соляными налётами. Озёра солёные - устроены приспособления для добычи, прорыты какие-то длинные канавы. По этим историческим местам проходили мужественные полки Красной Армии. Здесь, по трясинам и гнилому болоту, прорывались они сквозь вражеские окопы. Меня не устрашили укрепления, и следа нет той «неприступности», о которой мы слышали, - обыкновенные окопы, местами бетонные загоны орудийные, но в общем вся неприступность единственно в том, что езда по узкому перешейку, а со всех сторон вода, вода и вода - негде пройти, нет иного пути».
В ноябре 1920-го и ноябре 1943-го по грудь в этой ледяной воде, таща за собой стволы орудий и ящики с боеприпасами, проходили красноармейцы - сколько их навсегда осталось в той солёной воде, в «чаклаках», топких ямах.
«По краям - то посёлки, то одинокие домишки, от которых остались лишь груды камней.
Архив новостей